Надя
Очередной рабочий понедельник.
Весело шагаю по тротуару, асфальт которого давно уже потрескался
и начал крошиться. Но вдруг озадачено хмурюсь, замечая возле забора
огромную толпу.
Проходная калитка закрыта, и работников нашей швейной фабрики не
впускают на территорию.
— Что тут происходит? — спрашиваю сразу же, оказавшись рядом с
людьми.
— Нас всех уволили, — расстроено произносит Игорь Васильевич,
начальник охраны.
— Как уволили?
Приоткрываю рот от шокирующей новости, протискиваюсь к кованому
забору и осматриваю территорию фабрики сквозь толстые прутья. Во
дворе – ни души.
— Оказывается, нашу фабрику выкупил крутой москвич, — пролетает
обсуждение в негодующей толпе.
— А как же Петрович?
— Да он нас предал! Развалил фабрику, взял деньги и укатил к
сыну в Питер.
— Слышал, что новый босс собирается тут все снести.
— Да не говорите глупостей! Он решил все здесь роботизировать.
Вот простые рабочие ему стали и не нужны.
Толпа начинает злиться.
— Не порядок!
— Что за произвол?
От обиды сжимаю руками толстые металлические прутья.
Сколько людей в одночасье осталось без работы.
Эта швейная фабрика – одна из крупнейших в области. В нашем
небольшом городке нет семьи, в которой кто-нибудь не трудился
здесь, практически всех она обеспечивает рабочими местами.
И тут такое…
Такая несправедливость просто не укладывается у меня в
голове.
Замечаю, как из главного выхода появляется мужчина невысокого
роста и худого телосложения. Застегивая пуговицу на черном пиджаке,
он уверенно направляется к нам.
Толпа тоже примечает его. Начинает ругаться и шуметь, требуя
вернуть всех на работу и грозясь устроить тут забастовку.
Приглаживая растрепавшиеся русые волосы, мужчина останавливается
возле калитки и окидывает нас строгим взглядом.
— Расходитесь, — он говорит громко, чтобы его точно все слышали.
— Здесь вам больше делать нечего. А завтра приходите к восьми утра,
вас рассчитают и вернут трудовые книжки.
— Пустите, — произношу решительно и буравлю его недовольным
взглядом. — Мне нужно поговорить с новым начальником. Вы не имеете
никакого права нас увольнять!
Губы мужчины приподнимаются в усмешке.
Стоит и смотрит на меня, как на мелкую мошку, мешающую ему
дышать.
— Да, не имеете права! — поддерживают меня люди.
Но ему все равно на наше мнение. Он спокойно разворачивается и
направляется к зданию.
Решительно хватаюсь за прутья и оборачиваюсь к начальнику
охраны, стоящему позади меня:
— Игорь Васильевич, подсадите, — командую.
Мужчина сначала теряется, но быстро соображает что я
задумала.
Заручившись поддержкой еще нескольких работников, я осторожно
перелезаю через забор и бегу к главному входу.
Где находится кабинет начальника, я знаю. Когда еще у руля был
Петрович, он вызывал меня к себе, хвалил за работу.
И теперь меня ничто не остановит.
Молниеносно пролетаю мимо пижона в пиджаке и слышу в спину
грозное:
— Стой, коза!
Сам ты коза!
Перепрыгивая через несколько ступенек, влетаю в здание.
Позади слышатся хлопок двери и приближающийся топот.
— Остановись, я тебе сказал!
Ускоряюсь и вбегаю на лестницу, стремительно поднимаюсь на
третий этаж.
Но дыхание резко перехватывает, и сердце бешено бьется в груди.
Не привыкла я к таким марш-броскам.
Вот она, миленькая, приемная.
Еще несколько метров и я окажусь в кабинете нового
начальника.
Надеюсь, он будет там. Иначе меня еще и в полицию сдадут.
Хорошо, что в приемной стоит двусторонний замок. Кручу колесико
и закрываюсь изнутри.
Не задерживаясь больше ни на секунду, я пролетаю мимо пустующего
стола секретаря и толкаю плечом дверь, обшитую кожзамом.
Вваливаюсь в кабинет начальника и чуть не лечу носом вперед.
Вовремя выставляю ногу и застываю на месте.
Часто дышу, пытаясь успокоить взбесившееся нутро.
