Сутки прошли с тех пор, как я вернулась в Москву. И почти все это время пролежала, глядя в облупившийся потолок съемной квартиры.
Сказка закончилась. Пора возвращаться в суровую реальность.
Для начала хотя бы зарядить телефон. И хорошо бы завтра явиться на учебу – я и так прогуляла больше трех недель. К слову, Темный Артем даже это предусмотрел – в папке, которую вновь всучил мне Анатолий во время полета, лежала справка, информирующая, что весь сентябрь я боролась с бронхитом в одной из частных столичных клиник.
Алиби. Не подкопаешься.
Хотя в чем-то эта информация даже соответствовала действительности… У меня наблюдались перебои в работе легких. Я дышать без него не могла, до сих пор испытывала эту ненормальную, мучительную потребность видеть, чувствовать, касаться… Его.
Вдох.
Больно-о.
До чего же больно.
Саша, просто дыши. Ты ведь сильная…
Но обрушившиеся на меня штормовой волной эмоции, увы, находились далеко за пределами моего болевого порога. «Сильная Саша» лежала в кромешной темноте, морщась от света фар, пробивающихся сквозь тонкие занавески на окнах первого этажа.
В моей глупой голове то и дело вспыхивали сюрреалистичные образы с участием внедорожника Апостолова, притаившегося во дворе. Жаль, я так и не прикончила эту смехотворную надежду.
Дура. Непроходимая.
Я вздрогнула и вся подобралась от резкого звука дверного звонка. Я не ждала гостей. Вернее, ждала, но… Да ладно.
Превозмогая жуткую апатию, я доковыляла до двери, заглянула в «глазок». В глубине моей выпачканной души зажглась крохотная искра чего-то, отдаленно напоминавшего радость, и я открыла дверь.
– Саша! Ты вернулась!!! – накинулся на меня Кандинский, до хруста в косточках сжав в объятиях.
Я непроизвольно поморщилась от чужого мужского запаха.
– Привет, Стас… – пробормотала я, борясь с подступающими слезами и пряча взгляд.
– Может, хоть теперь все объяснишь? – неожиданно резко потребовал друг, отстраняясь и глядя на меня так, будто перед ним опасная преступница.
Стас обвел мое тело внимательным взглядом, задержавшись на шее. Нецензурно выругался. Желваки на его небритых щеках заходили ходуном.
Я догадалась, что именно он заметил. А если бы увидел мою грудь…
– Ты с ним спала, да?
Я обреченно кивнула. Какой смысл разыгрывать перед Кандинским непорочную деву, если я уже давно таковой не являюсь?
– Он тебя насиловал? Да, Саш?! – Стас спрашивал это с такой возмутительной надеждой, что я нервно хмыкнула.
– Никто меня не насиловал. Иди домой, Стас.
– Значит, ты трахалась с этим бандитом по собственной воле? – выплюнул он, вперив в меня полный презрения взгляд.
– Именно. – Чтобы не потерять равновесие, мне пришлось прижаться спиной к стене.
– Ну, и шалава! – услышала я хлесткое перед тем, как некогда близкий друг хлопнул дверью, покинув квартиру.
Я сползла по стене на холодный пол и подтянула колени к груди, до рези в глазах закусив нижнюю губу.
Вдох. Дыши, глупая.
До чего же больно.
Какое-то время спустя я попыталась подняться, однако ноги будто одеревенели, стали неподъемными. Я на четвереньках доползла до своей комнаты, с трудом, но все-таки забралась в кровать.
Внезапно дошло, что я больше суток ничего не ела, да и если бы захотела – в холодильнике шаром покати. А чтобы заказать продукты на дом, придется сперва пройти целый квест: отыскать зарядку, а потом еще и дождаться, когда телефон включится.
Я даже пожалела, что моя соседка укатила в родной город и вернется только в середине октября. Если помру смертью одинокой голодной «шалавы», меня никто не найдет…
Я подскочила от внезапного грохота, донесшегося из глубины квартиры. Это что еще такое? Запоздало поняла, что не закрыла за Кандинским дверь. И в этот миг на пороге моей спальни материализовался Стас, только в уже весьма помятом состоянии: волосы взъерошены, кожаная куртка нараспашку, полупустая бутылка коньяка в руках.
