- Ты чего с вещами притащилась? Я тебя не приглашал к себе жить,
- хватаю пару увесистых чемоданов и выставляю их на крыльцо. Какая
шустрая!
- Я хочу жить с дочерью и воспитывать ее, видеть, как она
растет. Ты не имеешь права меня выставлять за дверь, Нечаев, -
бывшая пыхтя втаскивает чемоданы обратно в прихожую, зло сверкая на
меня бирюзовыми глазами, сейчас испепелит.
- Где ты тут свою дочь увидела? Ты никогда не хотела детей,
грозилась сделать аборт, если забеременеешь. Уходи Даша, иначе
охрану вызову, - держу дверь открытой, молясь, чтобы на шум не
прибежала моя пятилетняя дочь.
- Давай, зови охрану, Нечаев, сам же со мной справиться не
можешь. Тогда встретимся в суде.
Усмехаюсь. Она меня тупым считает? Я все варианты продумал и
подстраховался, суд мне не страшен. Дочь только моя.
Бывшая все больше распаляется, напрыгивает на меня, грозно тыча
пальцем в грудь. Птаха мелкая. Я жду, пока пыл ее спадет,
перекрикивать бесполезно.
- Макс… - устало хнычет Даша, плюхаясь на банкетку у двери.
Понятно, угрозы не подействовали, теперь в слезах утопить
попытается. – Ты вор, Макс… ты украл у меня шанс стать матерью. Ты
украл мою чертовую яйцеклетку…
- Твоя чертовая, как ты выразилась, яйцеклетка, сейчас смотрит
мультики в детской, треская свой любимый молочный шоколад с
клубникой…
Я осекся, именно молочный шоколад с клубникой с детства любила
Даша, я всегда старался достать его ей. А она целовала меня в щеку,
в благодарность. И сейчас с отчаянием смотрит на меня, вытирая
мокрые бирюзовые глаза, понимая, что у нее гораздо больше общего с
моей дочерью. Именно с моей.
- Дарьяшка и моя дочь… ты даже назвал ее как меня. Ма-а-акс…
позволь мне остаться? Все-таки ты нечестно со мной обошелся, даже
не спросив разрешения на мою…
- Я тебе заплачу за твою яйцеклетку. Хорошо заплачу. Только
уходи, - чувствую, как в душе поднимается ярость, боюсь, что еще
немного и я просто возьму ее за шкирку и выкину вон.
Дашка вскакивает и давит меня своим гневным взглядом, кривит
губы, сейчас вцепится, как бультерьер. Стоим друг против друга,
готовые порвать глотки. Надо же, не ожидал, что будет воевать за
малышку.
- Мне не нужны твои деньги! Мне нужна моя дочь! – резко
выплевывает слова, глядя с презрением.
- Дарьяна моя дочь. Не твоя. Ты отказалась от детей несколько
лет назад, забыла?
- Хах, вспомнил, - ухмыляется бывшая жена, откидывая светлую
прядь длинных волос с лица. – Ты бы еще вспомнил, как мы яблоки
воровали в саду детдома, а потом улепетывали от старого злого
сторожа.
Даша смеется, и я усмехаюсь. Зачем вспоминать, если я не
забывал. Ни одного дня не забыл, который провел с ней. В отличие от
нее.
Только собираюсь собрать всю решительность и выставить бывшую за
дверь, как слышу тоненький детский голосок за своей спиной:
- Папа?
Дарьяша смотрит на нас с изумлением в таких ярких бирюзовых
глазах, что сердце сжимается. Будто малышка застукала нас за чем-то
постыдным. В принципе так и есть, у нас словесная дуэль,
победителем которой выйдет тот, кто сильнее духом. И приз в этом
поединке она, моя пятилетняя дочь.
- Папа, не прогоняй тетю Дашу. Я хочу, чтобы она жила с
нами.
- Вот-вот, - шипит мне в ухо биологическая мать, - подумай о
ребенке. Ты не вправе лишать ее матери. Эгоист!
Вот стерва, втерлась в доверие к пятилетнему ребенку, сыграла на
том, что ей женской ласки не хватает. Черт! Дочь молчит, ждет моего
ответа, так же как мать, сверлит меня бирюзовым взглядом. Вот ее
немого укора я выдержать не могу.
Присаживаюсь на корточки перед смыслом своей жизни, щекочу
губами маленькие ароматные ладошки, потом стираю с румяной щечки
пятнышко молочного шоколада.
- Хорошо, котенок, как скажешь.
