Ларисе Забелло – за всю ее теплоту
и искренность.
Все события и действия –
вымышлены.
Пролог
Утреннее солнце было ярким,
по-летнему дерзким, несмотря на осеннюю пору. Оно било в окно,
закрытое жалюзи, однако было не в силах попасть в полутемную
комнату – лишь несколько острых, тонких лучей смогли пробиться
внутрь и, дрожа, играли на стене да серебрили воду в графине. Еще
один луч падал на обнаженную загорелую ногу лежащей на широкой
кровати девушки. Многие бы сочли ее красивой – стройная, гибкая,
грациозная, с правильными чертами лица и женственными формами,
однако высокомерное выражение, застывшее в карих глазах, портило
все впечатление.
Таких, как она, не любили.
Таких, как она, называли
стервами.
По крайней мере, Алина сама так
думала. А цену себе она знала.
– Чего больше всего на свете боится
твой брат? – спросила задумчиво девушка и перевернулась на живот,
укрываясь сатиновой простыней цвета темного шоколада. В руке ее был
телефон с золотистым корпусом. Глядя в него, она отчего-то
улыбалась – как будто затеяла что-то.
Лежащий рядом с ней молодой человек,
разглядывающий потолок, рассерженно сощурился. Говорить об этом ему
не хотелось. Хотелось курить, но при Алине он не мог этого делать.
Да и не следовало вспоминать старую детскую привычку.
– Может быть, стоит спросить у него?
– поинтересовался он.
– Я интересуюсь у тебя, Кирилл.
– Откуда я знаю, чего боится этот
клоун? Потерять славу, группу, свою девчонку, в конце концов, –
Кирилл машинально потер щеку, по которой эта самая девчонка
когда-то его ударила. И отметил про себя, что стоит побриться.
– А как думаешь, что бы он выбрал? –
задумчиво спросила Алина, водя тонким пальцем с длинным бордовым
ногтем по его обнаженному плечу. – Любовь или музыку?
– Я тебя не понимаю, – нахмурился
Кирилл. Близость девушки опьяняла.
– Ты не должен понимать меня. Ты
должен понимать его, – промурлыкала Алина и потерлась головой об
его предплечье, как большая дикая кошка. Кирилл едва заметно
вздрогнул. Чем больше он находился рядом с Алиной, тем сильнее
привязывался к ней. И она словно это чувствовала – понимала, что
имеет над ним власть. Как когда-то над Антоном.
– Если бы ты оказался на его месте, –
продолжала черноволосая девушка, – что бы тебе страшнее было
потерять? Любимую девушку или цель жизни?
– Не знаю.
– Подумай.
– Что за глупости ты спрашиваешь? –
поморщился Кирилл.
– Это не глупости…
Алина привстала и, опираясь рукой об
подушку, склонилась над Кириллом – так, что ее длинные черные
волосы упали ему на грудь.
– Ответь. Любовь или карьера? –
прошептала она.
Их лица были напротив друг друга. Над
головами дрожали острые, как лезвия, лучи.
– Ты, – хрипло ответил Кирилл и
потянулся к Алине, чтобы поцеловать.
Она разрешила. И поцелуй вышел
медленным, глубоким, чувственным – как изящная пытка.
Но едва только Кирилл попытался
обнять девушку, она оттолкнула его и легко вскочила с кровати.
– Ты мне надоел, – объявила Алина и,
ничего больше не объясняя, отправилась в ванную комнату, которая в
снимаемом ими двоими номере гостиницы была шикарной. Лесковой
нравилось нежиться в пене и пить вино. Или текилу – насмешливая
дань отношениям с Антоном. А Кириллу… Кириллу просто нравилось
смотреть на нее. Быть рядом с ней.
– Надеюсь, ты уйдешь до моего
прихода, – сказала девушка напоследок и скрылась за дверь. Тотчас
послышался шум воды.
– Пошла ты.
Кирилл рывком встал и с досадой
ударил кулаком по стене. Он любил Лескову – любовью болезненной, не
всегда оправданной, той самой, которая есть «вопреки»: вопреки ее
характеру, вопреки ее чувствам к его собственному брату, вопреки
обстоятельствам. Однако Алина вела себя так, словно хотела
специально унизить Кирилла, лишний раз показать ему превосходство
Антона. А может быть, она просто отыгрывалась на нем за ту боль,
которую доставил ей его брат. Они ведь очень похожи. Близнецы. Не
одно лицо, но изредка Кирилла путали с его знаменитым братом
какие-то малолетние фанаты, и это его и бесило, и оскорбляло.
