Болезнь не выбирают и не любят.
Её терпят – до первой возможности
вырваться…
Над головой послышался тяжёлый рокот. Небеса рыкнули, словно предостерегая меня от происходящего. Но я лишь лениво взглянула на тёмное, затянутое тучами небо и ухмыльнулась.
Первая капля хлёстко ударила по щеке, а следом вода хлынула острыми холодными иглами.
Я не спешила уходить, переводя взгляд на плиту, где на потемневшем от влаги камне проступало имя Логана.
Дождь усиливался. Сначала он бил по камням мелкими щелчками, словно кто-то высыпал горсть стеклянных бусин на мрамор. Потом стал тяжёлым, гулким, хлестал по листьям, по железной ограде. Над кладбищем гремел глухой гул, казалось, что земля страдает от непрошеной скорби.
Позволяя воде стекать по волосам, по щекам, по пальцам, я не двигалась. Холод пробирался под одежду, но я делала вид, что не ощущаю дрожи.
Сзади кто-то коснулся моего плеча, вот только обернуться я не решалась. Прикрыла глаза и стояла, стараясь собрать мысли в порядок.
Как долго я мечтала об этой встрече? Как снова и снова прокручивала её в голове?
Такого я, конечно, не ожидала.
Обида полоснула острой бритвой прямо по груди. Болезненно.
Обернулась я резко, без лишних слов, толкнув Логана или Шарда, кем бы он теперь ни был, в грудь. Он выжил. Но посмел бросить меня. Оставить наедине с болью, с пустотой, с проклятым знанием, что мир без него не тот.
Не могло быть прощения за это. Ни объяснений, ни слов. Только холодная ярость, усиливающаяся от дождя, стекающего по коже, и оттого, что я снова вижу его перед собой и больше не понимаю, кто он теперь.
Рука в кожаных перчатках перехватила мои кисти, останавливая. Вопреки щенячьему чувству внутри, вопреки желанию, чтобы он притянул меня, погладил по волосам и просто всё объяснил, этого не произошло.
Шард просто смотрел. Сегодня на нём не было капюшона или балаклавы. Чёрные волосы впитывали влагу, капли стекали по лицу. На фоне тёмного неба и этого серого фильтра, созданного природой, его глаза… Они больше не были яркими. В них не светилась искра, как раньше. Синева в его взгляде угасла…
– Что… с тобой произошло? – хрипло спросила я, делая шаг ближе.
Вся злость, вся спесь моментально растворились. Я хотела кричать, бить кулаками, винить его во всём, что случилось, но не могла.
Шард кивнул на машину, не удостоив меня ответом.
Берроуз сказал, что он может говорить, но предпочитает молчать. Открыв передо мной дверь, он обошёл капот и сел на водительское сиденье. Машина не тронулась с места, но Шард завёл двигатель и включил печку, направляя горячий воздух прямо на меня.
– Скажи… хоть что-нибудь. Пожалуйста, – заледеневшими пальцами я вцепилась в свои колени.
– Ты уже всё знаешь…
От его голоса мне хотелось всхлипнуть. Я не верила в то, что слышу это. В памяти, во снах он часто говорил со мной, но всё это не могло сравниться с реальностью.
Я не выдержала. Закрыла глаза и прижалась лбом к дрожащим от холода коленям. Хотелось завыть, закричать, ударить по стеклу, чтобы оно разлетелось и совпало с тем, что у меня внутри. Но я просто сидела. Молчала. И слушала, как стучит дождь по крыше машины.
– Почему ты не дал мне знать? – выдохнула я едва слышно, не поднимая головы. – Почему… ты просто исчез?
Он не ответил. Только выдохнул, медленно, чуть с хрипом, с дыханием, которое тяжелее тысячи слов. Я услышала, как кожа перчаток натянулись на руле под его пальцами, сжавшимися в кулак.
– Я… – начал он, но осёкся. Снова тишина. Только печка, стучащий дождь и невыносимый гул в груди.
Я подняла голову. Посмотрела на него сбоку. Он сидел, глядя вперёд, боясь снова встретиться со мной взглядом. На лице ни следа той мягкости, которая когда-то сводила меня с ума. Только угловатая боль в скулах, только обрубки эмоций в мимике, только пустота.
