Любовь измеряется мерой
прощения,
привязанность – болью прощания,
а ненависть – силой того отвращения,
с которым ты помнишь свои обещания.
И тою же мерой, с припадками ревности
тебя обгрызают, как рыбы пирании,
друзья и заботы, источники нервности,
и все-то ты знаешь заранее...
Кошмар возрастает в пропорции к сумме
развеявшихся иллюзий.
Ты это предвидел. Ты благоразумен,
ты взгляд своевременно сузил.
Но время взрывается. Новый обычай
родится, как частное мнение.
Права человека по сущности – птичьи,
а суть естества – отклонение,
свобода – вот ужас. Проклятье всевышнее
Адаму, а Еве напутствие...
Не с той ли поры, как нагрузка излишняя,
она измеряется мерой отсутствия?
И в липких объятиях сладкой беспечности
напомнит назойливый насморк,
что ценность мгновенья равна Бесконечности,
деленной на жизнь и помноженной на смерть.
Итак, подытожили. Жизнь – воплощение
забытого займа, сиречь – завещание.
Любовь измеряется мерой прощения,
привязанность – болью прощания...
В. Леви
Аппетита не было. Несмотря на то,
что Мирон заказал ее самые любимые блюда, проглотить не
получалось ни кусочка. И даже атмосфера любимого кафе не
помогала. Женщина знала, чем должен закончиться сегодняшний вечер,
и ни о чем другом думать не могла.
В очередной раз поймала на себе
пристальный взгляд Мирона и смутилась, как девчонка. Казалось, он
понимает все, что происходит в ее голове. Видит смятение, сомнения
и (чего уж скрывать?) нетерпение. Ей и в самом деле хотелось
поскорее закончить с затянувшимся ужином и оказаться дома. Вместе с
этим мужчиной.
Им давно пора было перейти черту, но
Ольга никак не могла решиться. Не удавалось выбросить из
головы такое болезненное прошлое, стереть из памяти Лешку с его
липовой любовью и эту крашеную дрянь, которая посмела увести
у нее мужа. Нанесенная рана продолжала болеть, и время
почему-то не помогало. И Ольга продолжала копить в себе ненависть,
такую же жгучую, какой когда-то была любовь к неверному мужу.
С Мироном все происходило иначе.
Рядом с ним она чувствовала себя спокойно и уверенно. Не стремилась
ему понравиться, хотя об этом откровенно мечтали все сотрудницы их
компании, включая давно находящихся замужем женщин. Ольга их
прекрасно понимала. До встречи с Мироном она думала, что подобные
мужчины бывают только в кино. Слишком красивый, слишком умный,
слишком богатый, слишком хороший друг… Хотя может ли друг быть
слишком хорошим? И правильно ли вообще подобными параметрами мерить
человеческие отношения?
Если бы она встретила его раньше, до
Лешки, то наверняка влюбилась бы без памяти. Но сейчас обожженная
обманом душа боялась новых чувств. Он ей нравился, но делать
следующий шаг было безумно страшно. И почему-то все время хотелось
оглянуться назад…
Мирон же не торопил ее. Он вел себя
до такой степени чутко и внимательно, что порой это казалось сном.
Помнил, какие блюда она любит, чтобы именно их заказать в
ресторане. Какого цвета розы ей нравятся больше всего, чтобы
выбрать именно их. Какую книгу она упоминала неделю назад, чтобы
именно ее обсудить… При этом казалось, его интересует то же
самое.
На работе окружающие не могли
не заметить, что их отношения преодолели грань «просто
сотрудников». Это было очевидно для всех: слишком много времени они
проводили вдвоем, очень часто рабочий стол Ольги украшали роскошные
цветы, которые по утрам в офис приносил именно Мирон. Кто-то
откровенно вслух завидовал ее удаче, иные же беззлобно шептались за
спиной. Ольга понимала, что у других шансов нет. И дело было даже
не в ее внешности, хотя она прекрасно осознавала, что красива. У
них с Мироном сложилось какое-то необъяснимое родство душ, и этими
отношениями Ольга дорожила. Настолько, что никак не могла решиться
перейти на следующую стадию, которая вроде бы подразумевалась между
мужчиной и женщиной.
