ЧП на режимном объекте
На проходной предприятия военизированная охрана задержала прибориста Нетунаева Владислава Григорьевича, двадцатидвухлетнего парня, выносящего коробочку с проводками, резисторами, транзисторами – мелочью, цену которой знают только радиолюбители. В комендатуре был составлен акт о хищении, а поскольку задержанный оказался комсомольцем, то поступок разбирался на комсомольском собрании.
Председатель собрания, маленькая, угловатая девушка, зачитала поступивший из комендатуры документ и пригласила Нетунаева для объяснения поступка на сцену. Парень поднялся, но на сцену не пошел.
– Я отсюда.
– Все, кого мы обсуждаем, выходят на сцену.
– А я не пойду.
Председательствующая переглянулась с членами президиума собрания и продолжила:
– Ну, хорошо. Так что же тебя заставило украсть радиодетали?
Маленькие белесые глаза парня заморгали, худая жилистая шея напряглась, длинные руки вцепились в спинку впереди стоящего кресла.
– Я не крал! Я взял! Я не крал! – придушенным, вздрагивающим голосом выкрикнул он.
– Где же это у нас радиодетали валяются? Подскажи. Может, кто еще сходит, коробочку наберет, – едко спросила председательствующая.
– Места надо знать!
– От многого немножко – не воровство, а дележка, – съехидничали из разных мест зала.
– Я не к-к-крал! Сходите, посмотрите в мусорных контейнерах за корпусом! – глотая слезы, заикаясь, прохрипел парень и стремительно пошел, почти побежал к выходу.
– Нетунаев, вернись! Вернись, Нетунаев! – Взывала председательствующая.
Нетунаев не вернулся. Собрание пришлось прервать.
Утром за корпусом в контейнерах для мусора комсомольцы действительно нашли груду совершенно новых радиодеталей, некоторые из них были чем-то порублены и помяты, здесь же валом лежали обломки радиоламп и ламп специального назначения. Чуть дальше, в куче мусора нашли бухты дорогостоящей, изрубленной на механических ножницах титановой проволоки, здесь же валялись новые электродвигатели с разбитыми кувалдой крышками подшипниковых узлов, насосы для перекачки масла.
– Об-б-братите внимание, это б-б-были генераторные лампы, – подняв цоколь с болтающимися дорогостоящими проводками, сказал Нетунаев. – Каждая из них стоила сотни рублей.
– …Я же не для себя, в дом п-п-пионеров нес, радиокружок там веду, – все еще переживая, продолжал оправдываться Нетунаев. Редкие ресницы его виновато моргали.
– Ребята, да за это ж давить надо! Пошли к Бакулеву! – Взорвался бригадир токарей, высокий широкоплечий парень Георгий Веселов.
– Может, это и угробили-то по его приказу! – произнес кто-то.
– Мужики, бросьте вы это дело! Скоро списки на квартальную премию составлять будут. Поорете – карманы тоньше будут, – сказал Сергей Васильев, молодой технолог прессового участка. – В стране везде бардак. От того, что вы к Бакулеву сбегаете, лучше не будет.
Кабинет начальника цеха окнами выходил на забор, за которым метрах в тридцати начинался старинный пруд, основанный еще наследниками заводчика Демидова, – единственное, что осталось в большом светлом городе от тех давних времен. Генрих Иванович с Никитой Павловичем, мастером по подготовке производства, завхозом, как его называли в цехе, стояли у окна и, пуская дым от сигарет в открытую форточку, наблюдали, как волны слизывали с берега какой-то мусор, щепки. Никита Павлович по совместительству являлся парторгом цеха, и разговор шел о работниках цеха, которых по разнарядке парткома завода предстояло отправить на уборку картофеля. Осень была дождливая, картофель на полях гнил, и по решению Обкома КПСС горожане были обязаны помочь колхозам.
Раздался стук в дверь, и в кабинет вплыла личный секретарь начальника, женщина упитанная и гладкая, а вслед за ней ввалился десяток молодых рабочих.
