1955
Стоял жаркий июньский день. Дышать
было нечем, и не спасал даже срывающейся время от времени ветер,
теплые потоки которого лишь излишне дразнили. Воздух был плотным,
тяжелым. На небе не было заметно ни единого облачка, что могло бы
закрыть собой солнце и дать хоть несколько минут передышки.
Он перекинул пиджак через руку,
платком вытер запотевший лоб. Надеялся предстать перед ней во всей
красоте, разодевшись, как никогда прежде. Даже напялил на голову
дурацкую шляпу, что её отец любил надевать. Она хоть немного и
спасала от солнца, но по большей мере мешала. Он не привык к
головным уборам, а потому скоро и шляпа оказалась в руке. Дурацкий
галстук сдавливал горло, рукава натирали запястья и, кажется,
только с брюками не было никаких проблем. Ему стоило бы уже
привыкнуть к подобным одеваниям, но даже спустя несколько лет, это
было затруднительно.
Парень сильно волновался. Его
появление вряд ли было бы уместным на свадьбе её подруги, но
времени не оставалось. Он вернулся домой всего на две недели,
полторы из которых провел в мучительных терзаниях на счет того,
хотела ли она видеть его спустя четыре года разлуки. Покончили со
всем они не на самой приятной ноте, и всё же воспоминания о ней
неизменно были преисполнены нежного чувства. Чем более длилась
разлука, тем чаще парень ловил себя на мысли, что замечал её в
незнакомках, совершенно не схожих с нею. Хоть очертания родного
лица, казалось, были стерты с памяти, сознание продолжало держаться
за воспоминания, где продолжали жить по отдельности её смех,
улыбка, привычка заправлять за уши волосы, запятнанные в краске
руки, протянутый вдоль лодыжки шрам.
Он затерялся в толпе почти сразу,
как оказался у церкви. Сразу распознал жениха во фраке, нервно
курящего у задней двери. Очевидно, рядом с ним стоял шафер,
приободряющей будущего мужа, как он подозревал, похабными шутками,
единственным на что тот был способен. И они смеялись, не привлекая
к себе лишнего внимания, поскольку в большей мере все были в
волнительном предчувствии появления невесты. Наверное, он один
скорее ждал увидеть её подругу.
Парень спрятался в тени дерева,
прикурил сигарету, продолжая наблюдать за теми двумя, пытаясь
прийти с памятью в согласие, был ли этот шафер тем самым, из-за
которого они расстались. Он не успел запомнить лица того парня.
Знакомство их было коротким и завершилось тем, что Фрея разозлилась
на них обоих. Он не был уверен, были ли они вместе и теперь,
поскольку в те дни исход их отношений выдавался одним. У этого
парня было ещё меньше шансов, чем у него, и всё же в прежние
времена предпочтение было отдано ему. И видеть его теперь ему было,
откровенно говоря, не приятно.
Люди засуетились. Жених выбросил
окурок. Шафер поправил его бабочку, прежде чем они вошли через
заднюю дверь обратно в церковь.
— Молодой человек, церемония
вот-вот начнется, — окликнул его какой-то старик. Парень не
считал уместным заявляться на чужую свадьбу непрошенным, но всё же
решился на этот шаг. — Вы должно быть со стороны жениха?
— продолжал старик, и он пробормотал ему едва отчетливое
«да».
Занял место в дальнем ряду, у самой
двери. Внутри оказалось куда прохладнее, и он выдохнул с заметным
облегчением, хотя внутри всё будто бы дрожало от напряжения.
Набросил на плечи пиджак, чтобы не слишком уж выделяться из толпы,
сложил руки вместе. Воздух в церкви был сырым, и он почему-то
подумал о том, что если бы это была свадьба Фреи, она ни за что не
выбрала бы эту захолустную церковь. Она была слишком щепетильна в
отношении ко всему, а потому подмечала малейшие погрешности, вроде
поцарапанных лавок или недостаточное убранство алтаря.
Парень продолжал наблюдать за
шафером. Под общий шум он и дальше не привлекал внимания. Шафер
суетливо шептал что-то другу на ухо, когда тот переминался с ноги
на ногу от волнения. Он волновался не меньше, хоть и причины были
другими. Одному предстояло увидеть девушку, которая вскоре
согласиться разделить с ним остаток жизни, другому — увидеть
ту, разлука с которой его немало подкосила.
