Она даже сейчас точно вспомнить не могла, в какой момент решила, что всё. Всё… Всё, блин, с неё хватит. Достало. Есть же предел терпению. Вот Соня его и достигла.
Пускай сотворит сегодня какую-нибудь лютую ерунду, но это будет её ерунда. Её, чёрт возьми, личная, персональная и отчасти намеренная ерунда.
«Люблю тебя», – прозвучал в ушах голос бывшего.
Ага, тебя люблю, но сплю с другими. Точнее не сплю, а трахаю. Никакие же чувства под этим процессом не подразумеваются. Сунул, вынул, пошёл дальше.
Ещё и наглости хватило заявить, что она цветочек, который надо беречь. Покажет она всем, какой из неё цветочек. А он… он, видать, за жопу свою боится или за известное место, понимает же, что Паша его натянет, если узнает, что сестру обидел.
Так что всё! Надоело быть хорошей! Кому хорошо от её хорошести? Точно не ей самой.
Поэтому когда бармен поставил два шота на стойку перед Соней, та качнула головой.
– Давай ещё по две стопки к каждому.
– Итого шесть?
– Да, великий математик. Шесть!
– Детка, а ты не улетишь? – парень с тоннелями в ушах выразительно приподнял бровь.
Соня прекрасно представляла, как выглядит. Маленькая, хрупкая, едва ли ей дашь восемнадцать. Странно, что этот хрен удостоверение личности не попросил. Хотя почему странно? Здесь, в «Ауте», клубе для золотой лондонской молодёжи, такой фигнёй не страдали.
– Не улечу, – заверила она.
Ей бы очень хотелось улететь, но не сейчас. Рано ещё для полётов.
– Уверена?
– Не переживай, «папочка». Я себе и подруге. Так что выйду на двоих, а не выползу на четвереньках.
Бармен лишь ещё более выразительно приподнял обе брови сразу, но заказ уже делал.
Внешность у Сони, конечно, была не ангельская, просто слегка кукольная, и эта кукольность играла с ней печальные шутки. Вечно ей давали меньше её возраста, ещё и считали невинной малышкой.
Невинной она была… чисто физиологически. Только в её случае – это скорее был порок, чем достоинство. Вот последние пару недель они с Томкой, её подругой и соседкой по квартире, только тем и занимались, что обсуждали девственность Сони, превратившуюся в идею фикс, от которой стоило избавиться.
Пока шоты готовились и разливались, Соня обвела взглядом просторное, хотя и забитое под завязку пространство клуба. В такие места она шаталась очень редко, но опять же сегодня оно ей было очень даже надо. Потом публика тут зависала, откровенно говоря, знакомая. Большинство – из привычной тусовки.
На танцполе под невыразимо ломанные ритмы двигалось людское море, на диванах и за столиками развалились наблюдатели и отдыхающие, а ещё те, кто принципиально не танцевал, зато был не прочь надраться, покурить и снять партнёра на ночь.
Знакомые лица Соню не интересовали.
Взгляд скользил от стола к столу, пока не зацепился за вновь прибывших. Ох, кто там подвалил?
Две мужские фигуры присоединились к столику на противоположном конце зала. Один из новичков был в натянутом на голову капюшоне худи, так что разглядеть его Соня не могла. Второго, светловолосого высокого парня, видела пару раз, вроде, даже в баре, где обычно играл её брат Паша со своей группой.
Рыжеволосая девица из компании за столом оживилась, когда те двое подошли. Дёрнулась так, что внушительная грудь чуть на стол не хлопнулась. С блондином расцеловалась в дёсна, когда он наклонился к этой «хозяйке столика», а второму закинула свои бесконечные ноги на высоких шпильках на колени, потянулась и сдёрнула капюшон с головы, демонстрируя свой идеальный оскал, на который явно оставила не одну тысячу фунтов у дантиста.
Соня смогла рассмотреть только коротко стриженный тёмный затылок парня и более длинные чуть кудрявые волосы на макушке. Хотя в груди что-то зашевелилось. Интерес? Намерение?
