Так, потихоньку перебирая свою биографию, Ксюша тоже задремала и
видела удивительно яркий, как будто живой сон. Да и не сон даже, а
реальное воспоминание о том, как отец однажды самовольно поставил
ей на пустующую аватарку электронной почты картинку: девушка,
свернувшись в калачик, уютно лежит в огромных мужских ладонях. Сам
нашёл и сам поставил без её ведома. Даром, что комп Ксения никогда
не шифровала.
- Так от тебя разве дождёшься? – ответил он тогда на
вопросительный дочкин взгляд, - Сколько раз просил?
- Да брось ты, такая мелочь.
- Вот-вот, тебе всё равно, а я как пишу дочери, так спотыкаюсь,
что она у меня перед глазами такая…
- Это какая же?
- Безликая. И попробуй только убрать. – наигранно сурово свёл
брови папа.
- Анафема? – рассмеялась Ксю.
- Анафема! – не меняя выражения лица, подтвердил отец и, уже
улыбаясь, почти просительно добавил:
- Ну хорошая же картинка?
- Хорошая.
- Во-от, будешь помнить, что я всегда с тобой.
Ксюша проснулась от того, что они снижались странными
рывками.
- Посадка, что ли? – подумалось сквозь дрёму. – Так
вроде рано. И трясёт уж как-то…
- Девушка, вы не знаете, это нормально? – испуганным шёпотом
спросила женщина с соседнего кресла.
Ксюша всякого «полетала». И про воздушные ямы, и про грозовые
фронты знала не понаслышке. Это когда самолёт трясётся,
конвульсивно дёргается, надсадно скрипит и едва ли крыльями не
гребёт, как похмельный полупарализованный гусь. И она бы спокойно,
уверенно ответила: «Всё будет хорошо.» Если бы за штурвалом сидел
её отец. Но это было не так.
Небесную машину резко основательно тряхнуло, и за толстым
стеклом иллюминатора с хлопком вспыхнул ослепительный факел. Что
было дальше, не описать. Да и не надо. Важно то, что девушка как-то
сразу поняла, что жизнь её закончится именно сегодня. И мир вокруг
потерял реальность. Нарастающая паника в салоне, крики людей, треск
рвущейся стальной плоти самолёта – всё подёрнулось ватной пеленой.
До жути не хотелось, чтобы стало больно.
А перед глазами вдруг встала та самая аватарка из
недосмотренного сна.
И теперь эта картинка, это воспоминание расширялось в её
сознании до размеров бытия, до ощущения полной отчётливой и
безоговорочной правды. Как будто это она уже лежала в тёплых родных
ладонях своего творца – своего отца. Ксюша спокойно, со слепым
доверием досчитала третий – последний удар своего собственного
сердца… и ушла. С благодарностью за то, что всё закончилось так:
без боли и парализующего страха, без удушливого ожидания
неизбежности, без уродливого ужаса грядущей катастрофы.
***
Ксения открыла глаза, не чувствуя ни одной живой точки в своём
онемевшем теле. Вокруг вяло, лениво клубились-перекатывались клочки
странного сизого дыма. Странного от того, что она никак не могла
определить, чем он так жутко вонял. По крайней мере в её багаже
житейского опыта аналога не находилось.
- Катастрофа! - сердце сжалось в ледяной комок при
воспоминании о последних событиях. – Выжила?! Умерла?! Ну
умерла же… - это она помнила достоверно, - Нет? Тогда
что?.. Папа-а!..
В глазах отчаянно защипало, и по вискам побежали тонкие тёплые
струйки. Ксюша зажмурилась, боясь пошевелиться, дрогнуть хотя бы
одной ресничкой и подглядеть-увидеть вокруг себя… Что? От
непонимания происходящего страх, вцепившийся в горло, казался
физически ощутимым. Как будто всё тело девушки сжимали
электрические тиски. А чудовищная ядовитая едкость, витавшая в
воздухе и забивавшая лёгкие, только усиливала паническую атаку.
И ещё тишина. Эта особая гулкая тишина, как будто ты оглох и
онемел. Словно на веки вечные остался наедине лишь с собой.
- Папа-а-а! Па-а-ап! – Ксюшин ужас достиг пика, в
котором живое существо готово лишиться рассудка или разлететься на
атомы. И она звала, звала всей душой. Дочь точно знала, что отец
был ТАМ:
