— Разве я была плохой женой?! Разве я в чем-то провинилась перед
тобой?!
— Не начинай! Все решено, — мужчина раздраженно дергает плечом.
— Хорошо бы хоть пару серебряных выручить за тебя…
Он разодет как на свадьбу. Потертый, но добротный, шитый шелком
и мелким жемчугом жилет. Дорогого сукна сюртук. И светлые
серебряные часы с цепью. Красавец, да и только!
Но это остатки роскоши. Я знаю, точнее, узнала недавно — муж мой
отчаянный игрок.
Дом, повозку с лошадью, деньги — он проиграл все.
А что не проиграл, то спешно распродает, чтоб рассчитаться с
долгами. В том числе и меня.
Ему нужно немного монет, чтоб уехать из города, где его все
знает и показывают пальцами. Он хочет спрятаться от позора и начать
новую жизнь.
И я в его планы не вписываюсь. Никак.
— Возьми меня с собой! — пытаюсь говорить твердо, а сама обмираю
от страха. Будущее кажется мне ужасающим. Оказаться бесправной
вещью в чужих руках это же конец света. — Я на тебя работать буду,
я только ради тебя, я!..
— Да замолчи ты уже, — раздражено вскрикивает он, отталкивая мои
слабые руки, цепляющиеся за его одежду. — Не позорь меня! Не
понимаешь, что ли — нет у меня на тебя денег, нет! На что содержать
тебя прикажешь?!
— Я буду есть один хлеб! И словом тебя не упрекну! Не пожалуюсь!
Только с собой возьми!
— Один хлеб! — язвительно передразнил он меня. — Хлеб,
вообще-то, тоже денег стоит! Об этом ты подумала?
Что-то он не думал об этом, когда ставил на кон наш дом…
Но я проглотила эти язвительные слова. Мне было страшно. Я
отчаянно цеплялась за последнюю возможность уехать из этого
города.
— Сухая корка раз в день, — говорю я, заглядывая ему в глаза. —
Разве я много прошу? Я разделю с тобой все невзгоды, я…
— Невзгоды? Они настанут, если ты со мной увяжешься! Я из-за
тебя не собираюсь нищенствовать, — уже зло продолжил он, накидывая
на мою шею веревку и стягивая узел так, чтоб я не смогла
высвободить голову из петли.
Из-за меня?! Хорошенькое дело! То есть, во всех бедах я
виновата?!
— Так что давай, иди, — он грубо толкнул меня к помосту, с
которого велись торги. — Ничего с тобой не случится. Зато в родном
городе останешься. При месте будешь. Крыша над головой. И та самая
корка хлеба. Чего тебе еще надо?!
В родном городе, где каждый на меня пальцем будет показывать и
вспоминать, как я попала в рабство?!
— Я не пойду! Не хочу!
Ведь купить меня может любой. И жестокий тиран, и старый вонючий
сластолюбец… Вон они как смотрят на меня из толпы, пуская слюни и
облизываясь.
Один противный дед протянул руку, норовя похотливо ухватить меня
за задницу. Но я яростно рявкнула, щелкнув зубами.
— Нос откушу! — рычу я. —Только тронь, попробуй!
Старик испуганно взвизгнул, отпрыгнул и неуклюже шлепнулся на
зад, ругнувшись.
Хохот взлетает над толпой.
— Горячая какая!
Я сопротивляюсь, но меня оттаскивают от мужа, несмотря на мои
вопли.
Упираюсь как могу, торможу ногами.
Дождь хлещет по плечам, невероятно холодно. Одежда прилипла к
телу. Под ногами каша из воды и грязи.
А меня все тянут и тянут. Ну совсем как корову или овечку за
жесткую веревку, петлей затянутую на шее. Я вцепляюсь в нее
ногтями, но узел распустить не могу.
Муж мой стоит в толпе зевак. И делает вид, что меня совсем не
знает.
Он отворачивает лицо, похохатывает, солидно так перехватывает
трубку и рассуждает о погоде.
А от моего перепуганного взгляда отворачивается, словно от
бьющего в лицо ледяного ветра.
Рядом стоят его родители.
Почтенный седовласый старик и пожилая женщина с сердитым лицом.
Они что-то выговаривают своему сыну, показывая на меня
пальцами.
На миг в моем сердце загорается надежда, что им удастся
отговорить его от этого постыдного шага.
Я жду, что он все же услышит их слова, совесть в нем проснется.
И он заберет меня с этого помоста.
