Сбежать от прошлого можно. Нужны только отчаянная поспешность,
быстрый темп и натиск. Нужны стремление к свершениям, огонь в груди
и твёрдый характер. Нужна смелость. Но самое главное — нужно идти
только вперёд и не оглядываться.
Думаю, если взглянуть на человеческую судьбу всевидящим оком
богов, то можно увидеть нить с нанизанными бусинами. Эти бусины,
крошечные блестящие точки — события, что происходят на нашем
жизненном пути. Радостные и горестные, крупные и мелкие, сияющие и
тусклые, бусины-события делают нас теми, кем мы и были созданы:
живыми и чувствующими людьми. А между этими точками протянуты
длинные неприметные волокна — дороги, по которым мы и плетёмся к
нужной цели. Чем длиннее дорога, тем дольше человек ожидает перемен
— томится в своём существовании, мается в одинаковых буднях и
изнывает в скуке. Можно ползти по этой нитке, а можно — бежать
сломя голову, чтобы поскорее узнать, что же тебя ждёт.
И я бежала. Мы с Ренуардом бежали, потому что оба нестерпимо,
неимоверно хотели найти в будущем что-то новое. Верили, что
следующая точка на неисповедимом пути Квертинда окажется столь
яркой, что избавит нас от того, что мы хотели оставить позади. От
терзаний, воспоминаний и всего, что утягивало нас в бездну. Ренуард
хотел сбежать от прошлого, в котором он был несчастен. Я же хотела
сбежать от прошлого, в котором была слишком счастлива.
Как давно я в последний раз чувствовала себя счастливой? Уже не
вспомнить. Наверное, ещё в те времена, когда в моей жизни
существовал Джер.
Джер.
А после него…
Я мечтала, что прошлое повторится, но вместо этого моя жизнь
превратилась в одну сплошную нить ожидания. Ту самую — связующую
алую нить с ментором, которая за месяцы разлуки истончилась,
поистрепалась и стала лишней.
Именно поэтому ровно в три часа после полудня я покинула
Мелироанскую академию через потайную дверь, села в самый быстрый в
королевстве дилижанс и сбежала от прошлого.
Лэрион не подвёл: он нёсся вперёд на огромной скорости, взметая
за собой клубы пыли. Совершенно непохожий на все остальные, этот
транспорт казался чужеродным монстром на фоне цветущего Батора.
Выкрашенные бордовой краской бока — металлические, а не деревянные
— бликовали под ярким солнцем. Мягкий удобный диван заменял обитые
бархатом лавки, над головой натягивался откидывающийся полог.
Водитель в фуражке, белых перчатках и с чрезвычайно важным видом
сидел не на козлах, а прямо в кузове. Конечно, это был человек, —
рудвикам Ренуард Батор свою драгоценность не доверял.
Я покрепче вцепилась в край закрытой дверцы, глядя вперёд. От
скорости и ветра в лицо перехватывало дыхание, а сердце
подскакивало прямо к горлу, но не от страха, а от упоительного
наслаждения. Лэрион воистину оказался не просто транспортом, а
настоящим чудом. Он не оставлял почти никаких следов пара и
производил мало шума, однако те, кто замечал дилижанс на дороге,
сворачивали шеи при виде редкой диковинки. И чем ближе мы
подъезжали к столице южного края, тем чаще нам попадались местные
жители, путешественники или просто зеваки. В проносящихся мимо
деревнях люди и вовсе встречали молниеносный Лэрион криками
«Ренуард!» Все знали, кому принадлежит это создание магии
механизмов.
Словно бы равнодушный к такому вниманию, наш экипаж стремительно
огибал залив по петляющей между полей дороге, проносился вдоль
пастбищ и цветущих лавандовых полей. Ирб неумолимо приближался.
— И как же тебе удалось обмануть стязателей? — отвлёк меня от
созерцания окрестностей голос молодого Батора.
Я ещё раз глотнула встречного ветра, отцепилась наконец от
дверцы и удобнее устроилась на сиденье. Расправила спутанные
волосы, причесала их пальцами.
