— Как она могла так поступи-и-ить! —
выл мистер Оберхолен.
После каждой фразы он изрядно
прикладывался к квадратному стакану, наполненному почти до краёв
янтарной жидкостью, и громко вздыхал.
— Вот же паразитка!
— Кто?
В этаком мужском уголке
первоклассного отеля впервые за весь летний сезон показался молодой
кутила, сын владельца заведения. Он смерил пьяницу у барной стойки
скептическим взглядом и предпочёл пройти в дальний угол полупустой
комнаты, чтобы на всякий случай не стать объектом агрессии
пьянчуги, если тому взбредёт в голову подраться. Райену Эттенгофу и
за прошлые три месяца скандалов было предостаточно. Из-за чего отец
грозился отправить его в дальний-дальний уголок света без денег и
содержания, чтобы сын наконец хлебнул горя сполна и научился
уважать труд других людей. А в нынешнем сезоне местный кутила
предпочитал отдохнуть от сомнительной славы и тихо-мирно
наслаждаться красотами курортного городка на берегу лазурного
океана.
— Она!
Ответ напивающегося почётного
гражданина Нанса ничуть не внёс ясности.
— Мне что и всегда.
Эттенгоф-младший кивнул бармену с
грацией настоящего аристократа, хотя сам являлся ярким
представителем нуворишей, быстро разбогатевших граждан из низшей
прослойки общества. Он уселся поудобнее, намереваясь стать
очевидцем маленького представления, и аккуратно уточнил у безмерно
страдающего визави:
— Кто конкретно?
— Эби! — зло выдохнул мистер
Оберхолен. Столь ненавистное имя далось ему крайне легко: —
Эбигайль Кросс!
— А, повёрнутая из полиции
нравов?
— Она самая!
Страдающий аристократ поднял взгляд
к рядам бутылок за спиной бармена и невменяемо уставился в
пустоту.
— Я знал, что жена мне изменяет...
Чёрт возьми! Я тоже не без греха! Да мы… мы обо всём уже давно
договорились, но эта… Эта!
Слюна так и сочилась из его рта
сквозь стиснутые зубы.
— Эта? — заинтригованно уточнил
Райен.
— Она заявилась в спальню к Кесси и
всё испортила! Мою жену посадили под арест! И теперь нам следует
ходить на заседания и слушать нотации судьи и присяжных!
— Нерадужная перспектива.
— Ага… — удручённо выдохнул мистер
Оберхолен. — Будь она проклята, эта правильная дур-р-рочка. Она же
даже ж-ж-жизни не вкусила, живёт под крылышком заботливой семейки
моралистов. Тфу!
Официант скривился, но не стал
делать замечание господину из-за плевка прямо на блестящую
мраморную стойку. Ведь клиент оставлял щедрые чаевые.
— Девица не нашего поля ягода, —
послышалось хриплое из дальнего угла помещения. — Нам с ней не
тягаться.
— Сто! — выкрикнул вдруг мистер
Оберхолен. — Даю сто тысяч тулонов тому, кто её соблазнит и посадит
на скамью подсудимых, как она — мою жену.
После столь провокационного
заявления завсегдатаи мужского уголка отеля сильно оживились.
— Я не могу, — послышалось с разных
сторон. — Она даже не взглянет в мою сторону.
— А я счастлив в браке и не горю
желанием вносить разлад в нашу идиллию, — вторил ему другой,
крепкий мужчина средних лет.
— Как по мне, то это глупая затея, —
фыркнул третий.
— Это ещё почему? — заупрямился
мистер Оберхолен.
— Да потому что это Эби, —
послышалось с разных сторон.
Тотчас, не сговариваясь, сразу
несколько аристократов затянули на один лад местную
песенку-считалочку:
Раз-два-три-четыре-пять.
Эби вышла погулять.
В каждом доме по скелету
Нужно девочке достать!
Раз-два-три-четыре-пять.
Эби будет вас искать.
Обозлённая страшила
Хочет всех арестовать.
Раз-два-три-четыре-пять.
Эби будет вас пугать.
На пощаду не надейтесь,
Эби станет обвинять.
Райен дождался, когда официант
подаст ему напиток со льдом, сделал несколько глотков и только
тогда высказался:
— Я согласен.
Явное желание не попадать в скандалы
в один лишь миг было отодвинуто на второй план, потому что на
первый план вышли сразу два сильных чувства: азарт и жажда мести.
Эби, сама того не подозревая, в прошлом изрядно потрепала ему нервы
и ухудшила отношения с отцом, из-за чего тот отправил сына учиться
за границу. Но и там Райен умудрился снискать дурную славу, а
заодно подпортить репутацию всей семьи Эттенгоф.
