Одалинн (Линн) нье'
Кланис
– Линн! Линн! Ты где, мерзавка
приблудная? – громкий ор опекунши сотрясал округу, – выпорю
прутьями туренлиса, если сейчас же не явишься!
Я, чуть не перевернув ведро с зерном
для кормёжки нупсов – не летающих птиц, имеющих феноменальную
яйценоскость –, понеслась к госпоже нье' Кланис, дородной, с
неопрятной внешностью женщине неопределенного возраста, от которой
всё время пахло потом и лавонгой, которую она ела на завтрак, обед
и ужин в качестве острой приправы.
Сирот на Франгаг нет. Не было и
никогда не будет. Так решили в своих древних протоколах не менее
древние предки. А если ребенок по какой-то причине остался без
родителей, его отдают приёмной семье. Только вот состоятельные
приёмные семьи не встречаются. Таких, как я, забирают себе фермеры.
И уже с пяти лет ты начинаешь приносить пользу обществу. То есть
отдельной деревенской семье. С этого возраста я подметала дом, мыла
полы, протирала пыль, кормила и поила нупсов, с восьми лет к этому
добавился уход за малышами большого семейства Кланис, кормёжка,
чистка и дойка линов, чистка хлева.
Когда из Точки начала вернулся
император, в одном из первых новых протоколов закрепили указ о том,
что все дети, достигшие шестилетнего возраста, должны начать
учиться. Под словом «все» имелись в виду действительно все: и
богатые, и бедные, и городские, и из таких дальних деревень, как
наша Каменка.
Вот так, не смотря на отработку
своего проживания в достойной семье, как часто говорили мои
опекуны, с шести лет я начала посещать школу. И учиться нужно было
прилежно. Иначе старосте нашей деревни надлежало сменить мне
приёмную семью. Правда, в нашу деревеньку никогда никто не
приезжал, чтобы проверить, как исполняется этот протокол
императора. И всё же менять приёмных родителей, несмотря на
периодические побои, которые были частью процесса моего воспитания,
мне не хотелось. Не известно, к кому попадёшь. Поэтому целый час
времени, выделенный мне нье' Кланисами на подготовку домашних
заданий, я тратила очень рационально. Сначала математика, потом
письмо, чтение, история, биология. Иногда чтение менялось на
астрофизику, а письмо на элейский.
Общеизвестно о договорённости
Франгаг с Элеей о том, что на каждом новом маяке в медицинской
службе должен быть элефин. Поэтому старенькая госпожа нье' Ролд,
как умела, преподавала нам этот язык в школе. Подозреваю, он ничего
общего с элейским не имел. Я недоумевала, для чего нужно изучение
этого языка, если можно вживить универсальный чип-переводчик.
Правда, бесплатный и с полной базой языков вживлялся он только
смотрителям маяков, все остальные, если хотели понимать
инопланетчиков, могли приобрести и вживить чипы за свой счёт. Надо
ли говорить, что в нашей Каменке такие чипы были без
надобности?
Ровно в девять вечера Кланисы
отключали энергопитание в моей комнате.
– Нечего тратить энергию на
дармоедку, – говорили они.
Иногда, когда домашнее задание было
обширным, а энергию в моей комнате отключали, я доставала
самостоятельно собранную внешнюю батарею из-под половицы за
тумбочкой, подключала к моему старенькому, давно устаревшему
планшету, батарея которого уже совершенно не держала заряд, и
продолжала делать уроки.
Однажды, сильно устав от работы по
дому (в этот день опекунше вздумалось помыть все окна в доме, и
это, конечно, было поручено мне), я задремала во время чтения
древней, дошедшей до наших дней «Легенды о Точке начала», пересказ
которой нам задали подготовить на завтра, и моя самодельная батарея
заискрила и вызвала небольшой пожар в моей комнате на чердаке.
Господин нье' Кланис унюхал своим длинным острым носом запах гари и
тут же принёсся ко мне. Первым делом он вылил ведро воды на угол
стола, где лежала горящая батарея, а затем схватил меня за волосы,
вытащил во двор и отходил сначала кулаками, а потом, когда сбил
костяшки пальцев, ещё и прутьями туренлиса, да так, что следующие
две недели я не ходила в школу и металась в горячке. К концу второй
недели я начала понемногу вставать. Руки, спина, ягодицы, бёдра –
всё было в тонких розовых шрамах.
