Я не знаю, что говорить в начале. Обычно, начинают с «я вырос»
или «я родился», но что говорить тому, кто был всегда? И матерью я
могу назвать лишь вселенскую силу, сотворившую меня без
человеческой формы, только в виде энергии.
Первое, что я увидел, был огонь.
Яркие лепестки пламени окружали меня, ласкали, были мной. Они так
гармонично вписывались в окружающую меня темную пустоту, так
осторожно пытались ощутить пространство… Я был новорожденным
пламенем, и голод мой к знаниям можно было сравнить лишь только с
лесным пожаром. Все это осознать полностью возможно сейчас, а тогда
лишь красота зрелища и смутные желания захватили мой
разум.
Когда Она позвала меня по имени, я впервые ощутил
любовь.
Мгновенно захватив все существо, это чувство наполнило меня
небывалой безмятежностью и эйфорией. Возмущение разума осталось
позади, и только она, создавшая меня, стала той первоосновой. Моя
мать. Забегая вперед, скажу, что никогда больше в своей долгой
жизни не чувствовал я желания или возможности подавить это чувство.
И никогда больше не встречал его в мире смертных или бессмертных
именно таким, способным захватить мое существо так полно. Думал,
никогда не смогу найти, но… Я забегаю вперед, не так ли? Скажем
пока так: никто в мире не может предсказать судьбу богов. Ни мы
сами, ни наша мать не способны видеть предстоящее. В этом есть
какая-то великая мудрость, не так ли? Зная, что ждать наперед, стал
бы я жить так, как живу или попытался бы стать иным? Знание убивает
надежды. Если взять такую точку зрения как отправную, то
определенно, все что не делается - к лучшему.
А после я остался один, впервые познав одиночество.
Его горестные тиски никогда больше не отпускали, превратившись в
моего постоянного спутника. Я был один, как любой из божественных,
и был обречен оставаться таким вечность. Мать принадлежала всем нам
и никому из нас.
Меж тем появлялись миры и существа их населявшие. Кто-то умирал,
кто-то рождался. Круговорот начался, и остановить его было
невозможно. Не знаю, почему я избрал себе мужское тело и
существование. Быть может, ощущал, что так будет правильнее. А
может попросту решил поменять все позже, хотя желания такого
никогда и не возникло. Все было просто – жизнь, существование,
познание. Я поглощал знания быстро и жадно, стремясь впитать в себя
все возможное. И отдать во вне все, что я мог. Творение стало
венцом. Я и другие – мы все питали собой новые миры, населяли их
созданиями собственного разума и фантазий. Новые расы, рельефы
планет, рождение чуда – что еще нужно создателю? И любой из богов
мог сказать «Аз Есьм».
Но в этом свете было нечто темное – гнев. Его тяжелый рев лишал
разума и сводил с ума, нашептывая мне в уши свои дикие сказки. И я
поддавался, не имея никакого желания противиться. В такие моменты
все становилось неважно, лишь только это чувство пожирало меня
заживо и правило бал в пустом от разума теле. Оно расползалось
вовне яркими огненными кругами. Оно лизало чужую плоть, корчащуюся
в агонии боли. Оно разрушало с таким трудом построенную живую
материю, оставляя лишь истлевший безжизненный остов. Я же был лишь
наблюдателем, пожинавшим его плоды. И боялся собственного гнева не
меньше остальных.
Последующие века своей жизни я помню не четко, будто кто-то или
что-то смазал их неосторожным пальцем. Войны, помогающие утолить
мою агрессию, подарили мне звание генерала и собственную армию.
Знания приносили относительное удовлетворение собой. Вереница
женских тел, приятных, мягких, ароматных – я полюбил секс, как один
из самых легких способов получения удовольствия, который был мне
подвластен. Немного внешних изменений и хорошо подвешенный язык –
отказать мне было очень трудно. Но не скажу, что я был совершенно
не разборчив, хотя и не понимал четко, что же ищу. И в тот же
момент, я не был абсолютно потерян и четко осознавал
себя.
