Белка
Правильные девочки не ходят по
клубам.
Они не миксуют текилу и абсент, не танцуют на барной стойке до утра
и уж точно не влюбляются в главного бабника всея
университета.
Я хмыкаю, отпивая порядком остывший
чай, и щёлкаю колпачком ручки, глядя на раскиданные по столу
учебники и тетради с конспектами. Правильные девочки сидят дома и
зубрят высшую математику, даже если ни хрена в ней не понимают. И
пусть эпитет «ни хрена» в моём случае можно заменить чем-нибудь
покрепче, я – Лариса Белова, правильная девочка.
Ну, хотя бы иногда.
Телефон пиликает оповещением о
входящем сообщении, но я не глядя смахиваю уведомление с экрана и
лезу в собираемый годами плей-лист. Нахожу подборку старого доброго
рока и наслаждаюсь голосом Сергея Бобунца, выводящего что-то о том,
что разум когда-нибудь победит. Искренне надеясь, что обречённое
смирение и фатализм этих слов смогут помочь мне победить чёртово
домашнее задание.
Пальцы крутят ручку, а глаза
медленно скользят по стройному ряду одинаково ровных цифр. Задача
на вычисление, задача на логику, задача на теорию вероятности. От
одних формулировок хочется волком выть на одинокую луну за окном, а
в голове невольно мелькает вопрос, а нет ли задачи на вынос моего
бедного мозга. Вот только звонить преподавателю в три утра и
уточнять ответ на этот вопрос я не буду. Всё равно закон подлости в
моём случае сработает с завидной регулярностью, и, даже если такой
задачи не существует, козёл-препод, не видящий дальше декольте
блондинки с первой парты, обязательно её придумает. Так
что…
Одну песню сменяет другая.
Уведомления продолжают всплывать, ломая стройную мелодию. И я
искренне не хочу знать, кому и что от меня понадобилась. Поэтому,
продолжая покусывать кончик ручки, забираюсь с ногами на стул и
совершаю смертельный грех для любого здравомыслящего человека в
возрасте от десяти до тридцати пяти лет.
Я отключаю телефон от сети, лишая
себя свежих студенческих сплетен, сопливого нытья одногруппников и
новых вопросов о том, что же связывает меня – девочку-сиротку,
лимиту и бюджетницу с весельчаком, мажором и задирой Стрельцовым.
Потому что честный и резкий ответ «Ничего» их не устраивает, даже
если к нему добавить оттопыренный средний палец и грубый посыл на
детородный орган декана.
– Вечно молодо-о-ой, вечно
пьяны-ы-ый… – я подпеваю хриплому голосу солиста группы «Смысловые
Галлюцинации» и кручусь на кресле вокруг своей оси. Невольно
радуясь тому скромному факту, что скопившиеся долги по учёбе дают
мне то, о чём я даже не смею мечтать.
Они дарят мне целую неделю тишины,
покоя и иллюзии одиночества в толпе. Когда я точно знаю, что ни за
каким ближайшим углом-кадкой с фикусом-аудиторией или столиком в
университетской столовке меня не ждёт Стрельцов. С его бесконечно
раздражающей наглой ухмылкой и пачкой никому не интересных
острот.
Над которыми почему-то так громко и
искренне ржут. Пока я совершенно глупо и неосознанно залипаю на
ямочках на его щеках и гадаю, почему у весёлого, откровенно
смеющегося Стрельца такие злые и серьёзные глаза.
Впрочем, приступ любопытства
пропадает так же внезапно, как и появляется. Правильные девочки не
встречаются с такими, как Стрельцов. А такие, как Стрельцов, не
ждут от правильных девочек ничего, кроме потенциальных проблем. И
от осознания этой простой истины во рту разливается горечь обиды с
терпким привкусом старых комплексов.
– Да-а-а-а, Белова… Розовые очки это
не про нас, не так ли? – я тихо вздыхаю, постукивая кончиком ручки
по подбородку. Пальцы зудят от нестерпимого желания взять в руки
потрёпанную гитару и выбить из шести медных струн звонкий аккорд
собственного бессилия. Стирать снова в кровь подушечки пальцев,
ломая и без того короткие ногти. Но я лишь прикусываю пластиковый
колпачок сильнее и в тысячный раз напоминаю себе, что без
контрольной работы мне не светит зачёт, а идти на пересдачу я не
хочу.
