Анастасия.
- Таким образом, Ваша честь, мой
подзащитный не может быть виновен во вменяемом ему преступлении, -
заканчиваю свою речь и удовлетворенно выдыхаю. Да, по лицам
присяжных я вижу, что мои слова возымели действие. И даже те, кто
ранее был уверен в виновности подсудимого, сейчас сомневаются. Я же
уверена, что парень попал в жернова системы и не виноват.
Пока я размышляла, присяжные
удалились в совещательную комнату. Я ободряюще улыбнулась своему
клиенту и посмотрела на жужжащий телефон. Кто там мне названивает с
самого утра? Не люблю, когда меня беспокоят, начинаю нервничать.
Дергаюсь. Так и хочется пойти и перезвонить. Узнать, кто же там
меня так сильно хочет?
Присяжные вышли, и все в зале суда
замерли. Судья монотонно и чопорно зачитывает решение суда. И,
услышав заветные слова: “признать подсудимого невиновным”, я
облегченно выдохнула.
Весь зал засуетился, как муравейник,
и наполнился гомоном и суетой. Клиент и его семья бросаются меня
обнимать, а я всегда испытываю жуткую неловкость. Не знаю, как от
этого уйти, и потому, сославшись на дела, чуть ли не убегаю из зала
суда. Мне неловко получать благодарность за свою работу.
Скрываюсь за поворотом коридора и
смотрю на телефон: снова он звонит. И снова тот же незнакомый
номер. Кто же это весь день названием? Кто у нас такой упорный?
Только собираюсь нажать кнопку принятия вызова, как вызов
обрывается.
- Толстых Анастасия Михайловна? -
меня зовет мужчина. Ну, как мужчина, – греческий Бог, спустившийся
с Олимпа на грешную землю. Я залипла на атлетической фигуре и
идеальных чертах лица. А костюм, он стоит, как весь мой гардероб.
Увидев на губах незнакомца самодовольную усмешку, я поняла, что
просто глазею, как дурочка, и потому напустила свой самый строгий
вид.
- Она самая. С кем имею честь? -
пытаюсь изобразить безразличие и одновременно озабоченность на
лице, но вижу, что не получается обмануть собеседника. Он читает
меня как раскрытую книгу с очень большими буквами, как для
первоклашки.
- Алмазов Олег Евгеньевич, - и
пауза, будто мне должно это что-то сказать.
- И-и-и-и? - я выжидательно смотрю
на мужчину, а память услужливо подкидывает мне картинки из прошлой
жизни. Вот я пухленькая студентка-первокурсница, а пятикурсник
Алмазов Олег высмеивает мою провинциальную внешность. Тогда тот
момент, когда надо мной смеялись два курса, стал для меня
переломным. Я слегла с пневмонией, похудела и обозлилась. И больше
никогда не позволяла над собой никому шутить. Ни над своим весом,
ни над фамилией матери, которую взяла специально, чтобы никто не
смог сопоставить, что я дочь знаменитого адвоката Трубецкого.
Я держу лицо и не показываю, что
узнала парня. Пусть немного с небес на землю опуститься, а то
самомнение у него зашкаливает. Оно у него и в универе было до
небес, а сейчас им можно небосвод подпирать.
- Вы не знаете, кто я? - улыбка
сползла с лица, а я удовлетворенно хмыкнула, но в душе. Внешне же я
изображала провинциальную дурочку.
- Нет, а должна? - и максимально
безразличный взгляд. Я умею так смотреть, что люди чувствуют себя
букашками.
- Вы здесь вообще не следите за
юридическими новостями? - и взгляд снова становится
насмешливый.
- Я полагаю, что это не ваше дело,
за чем мы ЗДЕСЬ следим. Вы мне это хотели сказать и для этого
позвали? - мой взгляд холоден и такой острый, что об него можно
порезаться.
- Нет. У меня к вам дело, - и
мужчина подошел к окну, поставил на подоконник портфель и извлек
планшет. Я на автомате отметила, что даже планшет статусный и
дорогущий. - Я по поручению вашего отца, Михаила Романовича.
- Тогда наш разговор окончен, - я
разворачиваюсь на каблуках и направляюсь на выход.
