* * *
Энеро Рей крепко стоит у борта лодки, широко расставив ноги, – коренастый, чисто выбритый, пузатый, – вглядывается в речную гладь и не выпускает из рук револьвера. Тило, молодой паренек рядом с ним, выгибается назад, уперев рукоять удочки в бедро, крутит катушку, подтягивает леску: переливающуюся под слабеющим солнцем ниточку. Чернявый, которому, как и Энеро, за полтинник, стоит возле лодки, по яйца в реке, и тоже выгибается, раскрасневшись от зноя и усилий, удочка согнулась дугой, леска то отматывается, то заматывается. Колесико катушки вращается; дышит он, как астматик. Реку будто утюгом выгладили.
Подводите, подводите гада. Растрясите, растрясите. Чтоб отлепился-то, чтоб отлепился.
Прошло уже часа два или три, Энеро устал, ему поднадоело, и теперь он командует шепотом, будто молится.
Его мутит. Спекся от вина и жары. Поднимает голову. Красные глазки, глубоко утопленные в воспаленном лице, жжет, перед глазками все белеет, Энеро перестает понимать, где он, хочет сжать ладонями виски и случайно стреляет в воздух.
Тило, не отрываясь от своего дела, кривит рот и кричит.
Ты что творишь, горячечный?!
Энеро приходит в себя.
Ничего. Вы не отвлекайтесь. Подводите, подводите гада. Растрясите, растрясите. Чтоб отлепился-то, чтоб отлепился.
* * *
Пошел! Поднимается!
Энеро перегибается через борт. Вот он, идет. Огромное пятно под поверхностью реки. Прицеливается и стреляет. Один. Два. Три выстрела. Кровь толчками выплескивается вверх и размывается в воде. Энеро выпрямляется. Убирает револьвер. Засовывает за спину, под резинку от шортов.
Тило сверху, Чернявый снизу, берутся и подымают. Держат за серые оборки плоти. Швыряют в лодку.
Шпору снять!
Говорит Тило.
Берет тесак, отрубает шип, возвращает в реку.
Энеро умещает зад на скамеечке. По лицу у него течет пот, в голове гудит. Отпивает воды из бутылки. Вода теплая, все равно пьет долгими глотками, остатки выливает себе на макушку.
Забирается Чернявый. Скат занимает столько места, что ступить почти некуда. Килограмм девяносто, может, сто, прикидывает Чернявый.
Упертый, тварина старая!
Говорит Энеро, бьет себя по ляжке и смеется. Остальные тоже смеются.
Дал прикурить!
Говорит Чернявый.
Энеро берется за весла, выгребает на середину реки, потом сворачивает и идет вдоль берега туда, где они устроили лагерь.
* * *
На рассвете они выехали из поселка на пикапе Чернявого. Тило сидел посерединке и заваривал мате. Энеро выставил локоть в окошко. Чернявый за рулем.
Солнце медленно-медленно поднималось над асфальтом. С самого ранья сильно жарило.
Слушали радио. Энеро отлил на обочине. На заправке купили булочек и набрали кипятка для мате.
Они радовались, что едут втроем. Давно уже собирались. Несколько раз откладывали: то одно, то другое.
Чернявый купил лодку, хотел скорее обновить.
Пока плыли на ней до острова, вспомнили, как в первый раз привезли Тило – совсем малец был, только ходить научился, – попали в грозу, палатки унесло на хрен, и малого, чтоб не улетел, посадили под лодку, поставленную вверх дном между деревьев.
Влетело твоему старику знатно, когда вернулись.
Сказал Энеро.
Тило помнил эту историю наизусть – столько раз слышал. Эусебио привез Тило контрабандой, Диане Масьель ничего не сказал. Они разошлись, когда Тило только родился. Эусебио забирал его каждые выходные. И тут на тебе – она забыла положить Тило в рюкзак лекарство. Диана – к Эусебио, а там никого нет. Сосед говорит, уплыли на остров.
Буря еще эта, по всей округе прошлась. И по поселку тоже. Диана чуть не свихнулась, пока они вернулись.
