Не соглашайся быть принцессой и не кради у короля

Моя мать – потомок драконид. Сама она обычный человек, только кровь ей досталась черная.

Дракониды – древние могущественные существа, обладающие своей особой магией. Они основали королевство Ариэлеу, которое сейчас заселено обычными людьми и крайне редко встречающимися потомками драконид, у которых с их удивительными предками не осталось ничего общего. Просто люди, как я всегда думала. До тех пор, пока в моей жизни не случилось страшное несчастье, повлекшее за собой череду других.

Отец мой – жалкий пьянчуга, всю жизнь обретающийся в кабаках.

Когда мне было десять лет, умерла моя мама. Как я теперь понимаю, от простой болотной лихорадки, которую в состоянии вылечить любой лекарь. Конечно, если у вас есть деньги. А их-то как раз в нашем семействе отродясь не водилось – почти все, что зарабатывала мать нелегким трудом швеи, от которого у нее болела спина, глаза потеряли былую зоркость, а загрубевшие пальцы были исколоты иглами, отбирал и пропивал отец. Почему она все эти годы упорно оставалась с ним для меня так и осталось загадкой.

О том, кем является мама, я узнала только на ее смертном одре.

– Помни, Камелия, и в тебе течет моя кровь, кровь нашего народа. Мы – потомки драконид. И хоть у нас нет ни крыльев, ни магии, зато в нас их кровь. Будь осторожна, девочка моя – найдется немало охотников, жаждущих заполучить ее. Возьми.

И она сняла с шеи подвеску с черным полупрозрачным минералом, в котором вспыхивали и тотчас же гасли темно-красные искры. Я с любопытством покрутила в руках выточенный в форме ромба камушек, висящий на простой серебряной цепочке – раньше я никогда не видела его у матери.

– Что это, мама?

– Это Мэшрис, наследие драконид. Носи его в память обо мне, дочка, и никогда не снимай. Камень этот непростой и, возможно, когда-нибудь он поможет тебе, убережет от беды. Он… – мать зашлась мучительным кашлем и без сил откинулась на подушку. – Я люблю тебя, дочка. Прости за такую жизнь…

– И я люблю тебя, мамочка! Выздоравливай, и ты увидишь: все изменится, мы обязательно… – я запнулась, глядя на застывшее материнское лицо с заострившимися чертами, на открытые глаза с остановившемся на мне безжизненным взглядом.

– Мама! – я дотронулась до ее руки и с криком и плачем выбежала из комнаты.

– Куда опять запропастилась эта бездельница? – донесся до меня пьяный рык отца.

Я поспешно засунула под худой матрас черный камень, подаренный мне мамой перед смертью и поспешила на зов.

Поразительно! Сколько себя помню, отец всегда пил, и пил много, но на здоровье его это никак не сказывалось. Могучий мужчина с живыми черными глазами, так легко вспыхивающими от гнева, с широченными плечами, полнокровный и сильный. С таким здоровьем он мог бы легко найти себе работу, и наша семья не бедствовала бы тогда. Однако он предпочитал пить, взвалив непосильную ношу на плечи моей хрупкой матушки. Почему она покорно терпела это?

С ее смерти прошло почти три месяца, но боль от утраты не утихала. Отец, лишившись единственного источника дохода, вместо того, чтобы взяться наконец за ум, бросить пить и устроиться на работу, стал пить еще больше. А чтобы было на что покупать свое дешевое, отвратительно пахнущее пойло, ну и заодно не дать умереть с голоду себе и своей десятилетней дочери, он стал распродавать все, что только можно.

Сначала в ход пошел старинный чайный сервиз, приданое матери, который ей каким-то чудом удавалось уберегать от отцовских поползновений – уже не раз и не два тот порывался продать его. Затем наступила очередь всяких маленьких, но ценных безделушек, опять же из материнского приданого. А на днях пошла в ход и кое-какая мебель, и я уже с ужасом думала, что недалеки те времена, когда наша бедная, неприглядная квартирка совсем опустеет и даже спать придется на полу.