Глава 1
- Валентин, прекрати заглядывать дамам под юбки. – Пристыдил я
своего пса с человеческим сознанием внутри.
Ухоженная овчарка с биркой на шее с громкой кличкой Байкал волею
судьбы и стечения нелепых обстоятельств жила теперь в моей
квартире. После смерти тела и переселения с моей помощью сознания в
питомца, Валентин заставил вернуть его в семью. Хотел пожить среди
родных, облегчить их скорбь или же насладиться ею. Саможаление
иногда бывает таким приятным. Только через пару недель он вернулся
и больше от меня не уходил. Думаю, он понял, что единственный
человек, который знает, кто он такой на самом деле это я. Он мог
тешить себя мыслями о том, что в моей власти вернуть ему
человеческий облик. Но я больше склонялся к идее, что Валентин мог
услышать о себе то, что обычно не принято говорить о покойном.
С тех пор мы стали неразлучны. Валентин вел себя как примерный пес,
смирился с мыслью, что есть удобнее на полу и ходить в туалет не в
лоток, а на улицу. Хотя первое время он очень стыдился справлять
нужду на глазах людей. Никак не мог принять в себе собаку. А тут
еще к нему проявила интерес сучка из нашего дома той же породы, что
и он. Когда мы выходили одновременно гулять на улицу, она не давала
ему прохода. Валентин прятался за меня, смотрел жалобно в глаза,
выпрашивая защиты.
Хозяин овчарки посмеивался над робостью моего питомца.
- Он что, не интересуется девочками? – Допытывался он. – Он же не
кастрат, я вижу его причиндалы.
- У него особенный вкус. – Защитил я Валентина. – Он предпочитает
человеческих женщин.
- Фу, Берта, отойди от этого извращенца. – Хозяин настойчивой
овчарки потянул ее к себе за поводок.
Благодаря ней Валентин научился лаять и скалиться. До этого он мог
изображать только подобие улыбки и нечленораздельно выговаривать
некоторые слова. Иногда я понимал его речь, но по большей части
нет, поэтому мы нашли самый удобный способ общения. Я задавал
вопросы, а он лаял. Одиночный лай – это «да», двойной – «нет». Так
я узнал, что он любит смотреть «Как это устроено», музыкальные
каналы и канал с фильмами ужасов. Мы так хорошо понимали друг друга
и ладили, что у меня окончательно пропало ощущение, что Валентин
это собака. Он был человеком с особенностями, казавшимися при
продолжительном общении неважными. Я знал людей, которые были
животными в гораздо большей степени.
И вот в наших отношениях наступил момент, которого я опасался и
надеялся, что он никогда не наступит. Как-то вечером Валентин
прилег рядом со мной и ждал, когда я посмотрю в его глаза. Там было
написано большими буквами его единственное желание, снова побыть
человеком. Мне понятно было его ностальгическое желание снова
оказаться в человеческом теле даже таком ненарядном, как моё, но я
боялся оков собачьего разума. Одно дело побывать с заранее
приготовленной мыслью, а другое родить ее в собачьем мозгу. Что
если я не смогу вернуться назад? Инженер получит тело и заживет
привычной жизнью, а я до скончания века буду писать на
столбы и бегать от ненасытных сучек.
- Валентин, ты понимаешь, что это может плохо закончится для меня?
– Поделился я с товарищем своими опасениями. – Одно дело рискнуть и
спасти тебя, а другое, добровольно поселить себя в собачье тело.
Что если я не смогу вернуться назад?
Валентин попытался горловыми звуками поговорить со мной, но потом
перешел на лай, когда понял, что я ничего не понимаю.
- Хочешь, чтобы я задавал вопросы? – Спросил я, имея в виду наш
способ общения.
Валентин гавкнул один раз.
