- Твои сраные камни не подходят для
моего сраного замка!
- Мама, он опять ругается!
- Билли!
- Чего сразу Билли?
Действительно, чего сразу: камни и
вправду выглядели кучей спрессованных коровьих лепёшек и не
подходили к замку из белоснежного флоридского песка, выполненному в
лучших традициях Гауди.
Интересно, какова вероятность, что
лежащая на соседнем шезлонге мать скандалящих близнецов знает, кто
такой Гауди. Или бывала в Барселоне. Судя по протяжным гласным и
громкому голосу уроженки Техаса можно со стопроцентной уверенностью
сказать, что забраться на сотню миль южнее Таллахасси для таких как
она равносильно полёту на Луну. Чего уж говорить о Европе.
- Джейн, оставь брата в покое. Билли,
закрой рот.
- А пусть она уберёт свои сраные
камни от моего сраного замка!
В пять Генри тоже обожал ругаться.
Мэгги приходила от этого в ужас. Рик говорил, что это шотландская
кровь Макайверов даёт о себе знать и втайне гордился сыном. Долг
обязывал меня быть на стороне сестры, но уж очень изобретательно
ругался маленький Генри Макайвер. Он придумал клан Макгадов: любой,
кто так или иначе становился на его пути, не соглашался, перечил,
заставлял делать то, что он делать не хотел, причислялся к
Макгадам. Сейчас Генри уже десять, и «макгады» канули в лету вместе
с песочными замками и щербатой улыбкой на веснушчатом личике. Я не
видела его уже несколько месяцев и очень соскучилась и по Генри, и
по его младшей сестрёнке Роуз. Может, стоило воспользоваться
приглашением Мэгги и погостить неделю в Хэмптонсе, где племянники
проводили лето?
Сожаление было мимолётным: я
находилась в нескольких тысячах миль от Нью-Йорка, и шанс встретить
кого-либо из знакомых практически равнялся нулю. Именно от их
взглядов - иногда сочувствующих, но чаще смущённых - я и забралась
так далеко от дома. Необходимо было одиночество, чтобы понять, что
делать дальше со своей жизнью. Ведь, если бы всё пошло так, как я
когда-то планировала, это был бы наш с Джеймсом медовый месяц.
С Джеймсом Стюартом мы познакомились
в университете. Оба изучали право, оба были амбициозны настолько,
чтобы ставить карьеру превыше всего. Думаю, именно это качество
стало решающим, когда после стажировки мы были приглашены на работу
в одну из престижных юридических фирм Нью-Йорка. Джеймс
специализировался на финансовом праве, мне же была предложена
должность в консультативном отделе «Рассел Консалтинг». Мы сняли
хорошую квартиру недалеко от Центрального парка и оба согласились
повременить с покупкой дома до рождения детей. В том, что это
когда-нибудь случится ни я, ни Джеймс не сомневались.
Мы наслаждались жизнью - престижная и
перспективная работа, прочное материальное и социальное положение,
уверенность в нашей любви друг к другу. Нас называли красивой
парой. Ни одна вечеринка не обходилось без того, чтобы кто-нибудь
из друзей или коллег не заговаривал о нашей скорой свадьбе. Джеймс
традиционно отвечал, что для любящих сердец условности не важны и
на этих словах традиционно клал руки мне на плечи. Я, как обычно,
выражала полное с ним согласие. Но видя, как счастлива в браке моя
сестра, всё чаще задумывалась над тем, чего мы с Джеймсом друг
друга лишаем.
По современным меркам Маргарет вышла
замуж довольно рано. К двадцати у них с Ричардом уже было двое
детей. Генри - их первенец – мой любимец. Роуз родилась на год
позже, но в раннем детстве их нередко принимали за близнецов.
Красивые, ясноглазые, белокурые – эти ангелочки обладали непростыми
характерами. Вместе с Мэгги и Риком я с удовольствием проходила
через все стадии их взросления. Иногда, после очередного визита
племянников, я начинала делать Джеймсу недвусмысленные намёки.
