Павел рассматривал обычные белые хлопковые трусы с вышитой
надписью «пятница». Они обтягивали крепкую девичью попку, владелица
которой неумело крутилась вокруг шеста. «А ведь сегодня четверг, –
подумал Павел. – То ли девчонка носит трусы неделю кряду, то ли у
нее семь пятниц на неделе». Еще в девяностые такие же
трусы–недельки были у его жены, Любы. Он купил их со стипендии у
знакомого, который возил всякие мелочи из Польши, и подарил Любе на
восьмое марта. Первое время она надевала трусы строго в
соответствии с днями недели. Ему особенно нравились розовая суббота
и зеленая пятница. Это потом уже ему стало безразлично, что на ней
– хоть утонченная простота от Кельвин Кляйн, хоть кружевное
безумство от Victoria`s Secret…
Стриптизерша улыбнулась ему как старому знакомому. В свете
голубоватых прожекторов ее кожа мягко светилась, длинные густые
волосы отливали серебром. Несмотря на то, что Пятница явно была
новенькой, чувствовала она себя вполне уверенно. Она не прилагала
усилий, чтобы выглядеть сексуальнее – не мотала головой будто бы в
безумстве страсти, не смотрела томно огромными глазищами, не
снимала лямки простого, под стать трусам, белого бюстгальтера –
скорее ее танец был похож на урок физкультуры, упражнения с шестом.
Паша недоуменно поднял брови, когда девушка принялась ползти вверх
по пилону, как по канату. Тем не менее, седой мужик с брылями как у
бульдога, неспешно цедивший виски за соседним столиком, с интересом
наблюдал за пионерским танцем Пятницы. Паше вдруг стала нестерпимой
мысль, что вот сейчас девушку с такой искренней улыбкой и в трусах,
как у его жены, подзовет старый кобель, будет шептать ей на ушко
пошлости, брызгая слюной на нежную шею, а потом они уедут вместе
куда-нибудь в кобелиное логово разврата. Паша небрежно махнул
администратору и, поймав его взгляд, кивнул на девушку. Тот прикрыл
глаза в знак того, что понял, и пометил что-то в блокнотике.
Бульдог недовольно посмотрел на Павла, поджав отвисшие губы.
– Ваше здоровье! – отсалютовал ему Паша бокалом с вином. Он
вдруг почувствовал себя глупо, поскольку понятия не имел, что
делать с девушкой. Трахать ее не хотелось – не его типаж, да и
вообще, она выглядела слишком невинной, слишком юной, а его никогда
не заводили школьницы… Привезти домой, включить диск с эротическими
танцами и показать, как должна танцевать порядочная стриптизерша?
Купить комплект нормального белья и отправить назад на сцену? Дать
денег, много денег, чтобы хватило на обучение, лечение маме, откуп
сутенеру, или на что там обычно копят проститутки?
– Тоже мне, Ричард Гир выискался, спаситель шлюх, – пробубнил
Павел себе под нос и поперхнулся вином. Он откашлялся и слезящимися
глазами посмотрел на девушку, которая накинула фирменный розовый
халатик заведения и уже сидела рядом с ним.
– Валя, – Пятница протянула ему узкую крепкую ладонь, и он,
чувствуя себя полным идиотом, пожал ей руку.
– Паша, – хрипло ответил он и снова кашлянул.
Бульдог за соседним столиком при виде этой сцены мелко затрясся
от смеха и промокнул салфеткой выступившие слезы.
– Поехали, – буркнул Павел. Он сгреб пиджак и подтолкнул Валю к
выходу, краем глаза заметив, что к пилону вышла Эльвира – он обычно
брал ее, или Анжелику, или Виолетту. А вот Валь раньше в «Танцующих
ангелах» не водилось. Администратор учтиво открыл перед ними дверь,
и Паша сунул ему в ладонь шелестящую купюру. Каждый месяц он
оплачивал выставляемый ему «Ангелами» счет, но чаевые тут были в
ходу, если не хочешь, чтобы перед твоим столиком танцевали девушки,
которые потом обычно остаются мыть посуду на кухне.
– Ну вот, какой клиент на нее повелся, – довольно сказал
администратор, облокотившись на стойку бара, – а ты – деревня,
деревня. На деревню вишь спрос какой.
