— Вы провалили экзамен по практической магии, — ректор скосил
глаза на бумаги, — Арнелла Алетт.
Всем своим видом он выражал скуку и досаду от того, что вынужден
заниматься нерадивой студенткой, чье имя даже не удосужился
запомнить, а я сжимала руки в кулаки так, что ногти впивались в
кожу.
Это конец. Меня отчислят, запечатают магию, а после немедленно
выдадут замуж за какого-нибудь богатея, жаждущего заполучить в свой
род вплетение магической крови. Остаток дней я проведу рожая и
вышивая, и вспоминая, как меня с позором выперли из Академии Хаоса
после первого же семестра.
— Дайте мне шанс, — попросила я, но тон получился
требовательным.
Ректор слегка изогнул темную бровь, перебитую шрамом. Родерик
Адалхард, заработавший в бою с тварями хаоса славу сильнейшего
мага, наводил ужас на студентов одним только взглядом, а байки о
его подвигах были поистине нескончаемы. Но здесь, в своем кабинете,
он не выглядел таким уж грозным. Его темные, с проседью на висках,
волосы взлохматились, белая рубашка за день немного примялась.
Рукава он закатал до локтей, и я быстро отвела взгляд от крепких
рук, покрытых шрамами, и уставилась на кабанью голову над камином,
в котором тихо переливались алым бархатом угли. В свечах,
расставленных в настенных канделябрах, плясали язычки пламени. Маг
огня любит огонь. Ничего удивительного.
— Во мне есть хаос, — продолжила я, расправляя плечи, и снова
посмотрела на ректора. — Но я пока не научилась им управлять.
Когда преподаватель теории хаоса — миниатюрная женщина с
блаженной улыбкой — рассказывала о стройных потоках, текущих в теле
и сосредотачивающихся в солнечном сплетении, мне хотелось плакать.
«Почувствуйте тепло, — говорила она. — Словно маленькие солнечные
зайчики греют кожу изнутри. Словно крохотные золотые рыбки бьют
хвостиками и пускают искорки, плывя по вашим венам».
Моя магия рвалась на свободу и кусалась, как цепной пес.
Простейшие бытовые заклинания оборачивались катастрофой. Но я
тренировалась, и у меня почти получилось!
— Покажите, — сказал ректор и снова глянул в бумаги. — На чем вы
там провалились? Бытовое заклинание первого уровня.
Уголок его губ презрительно дернулся, но он все же указал на
надкусанное яблоко, одиноко лежащее на белом блюдце. Надо же,
неужели он ест фрукты, а не питается кровью нерадивых
студентов.
Ладно, вот он, мой последний шанс. Заклинание, которое попалось
в билете, называют пылетером. Убирает пыль, грязь и паутину, и
прочий мусор. Впрочем, ничего этого в кабинете ректора не было.
Дощатый пол, натертый воском, блестел даже в тусклом свете свечей.
На краю массивного стола приютилось лишь блюдце с надкусанным
яблоком, а книги на полках шкафа стояли ровными рядами — корешок к
корешку, как патрульные в дозоре. К вешалке, на которой висел плащ
ректора, прислонилась трость с набалдашником в виде дракона,
скалящего зубастую пасть. Комната выглядела так, словно ею почти не
пользуются. Но и в учебном корпусе ректора не застать. Пришлось
тащиться в его дом — небольшой коттедж на территории академии. Со
стороны ситуация, наверное, выглядит неловкой и даже
неприличной…
Отбросив лишние мысли, я выпрямилась так, что позвонки
вытянулись в струну, магия побежала по венам, стремясь потоком к
кончикам пальцев. Я дождалась, пока руки станут горячими, а потом
взмахнула ими, как дирижер, и, направив их в сторону яблока,
красного и налитого, как на картинке, произнесла:
— Тиденис мунтас!
Энергия брызнула мощным потоком, и я всей душой взмолилась,
чтобы несчастное яблоко исчезло, однако оно лишь закрутилось на
тарелочке и слегка побледнело.
Давай же! Исчезай! Я прикусила губу от волнения, не видя ничего,
кроме яблока, ставшего полупрозрачным. Я могла пересчитать зернышки
в его сердцевине и видела крошечного червячка, прогрызавшего сочную
мякоть — вот из-за чего мастер не стал его доедать. Но яблоко все
еще было здесь.
