– Мы не можем быть вместе!
С каждым днём наших невозможных
отношений для меня это становится всё более очевидным.
– Конечно, можем, – самоуверенно
заявляет Сергей.
Его ручищи обхватывают мою тонкую
талию. Одно движение, и я сижу на самом краешке трибуны
кафедры.
Мужские губы скользят по шее, и я
обхватываю его плечи для опоры и равновесия. Толстые длинные пальцы
ныряют под мою юбку, касаются кружевной резинки чулок, и я
нетерпеливо ёрзаю.
– Не могу ждать до вечера, –
выдыхает Сергей где-то в районе моей груди. – И не хочу.
Я подношу руки к рубашке и медленно
расстёгиваю пуговку за пуговкой. Пальцы подрагивают от охватившей
меня страсти.
Суровин жадно осматривает
полупрозрачное кружево белья и целует прямо сквозь него. С моих губ
слетает тихий стон, от которого мужчина довольно усмехается и
устремляется к моим губам.
– Соскучилась, – констатирует он,
проводя пальцем по средоточию всех моих нервных окончаний в это
мгновение.
Пламенный поцелуй стирает волю,
заставляет забыть все причины невозможности наших отношений.
Он всё ещё женат.
Он – завкафедрой и мой
преподаватель. Он – отец моей подруги.
Разве что-то из этого не решаемо на
самом деле?
Может, мне стоит просто положиться
на опытность мужчины, которого я люблю, когда он заверяет, что мы
со всем справимся?
Под натиском его поцелуев я
окончательно расслабляюсь и доверяюсь умелым заботливым рукам.
За нашим ярким единением мы не
слышим тихого скрипа двери, не слышим чужих шагов…
– Папа?! – в неверии спрашивает
Лена. Её голос звонко разлетается по пустой аудитории и действует
на меня подобно пощёчине. – Юля?! Ну ты и дрянь! Что, в нищете
прозябать надоело? Ты всегда надеялась найти себе богатого мужика,
уж я-то знаю! Но как, скажи, тебе пришло в голову закрутить
интрижку с моим отцом?!
Впрочем, ответа она не ждёт. Пулей
вылетает из аудитории, даже не потрудившись хорошенько хлопнуть
дверью.
Сергей запахивает мою рубашку,
окидывает ледяным взглядом и отстранённо бросает:
– Приведи себя в порядок и жди
здесь.
У меня не возникает даже крошечной
мысли спорить с мужчиной, который тут же бросается догонять свою
дочь.
Подруга смотрит на меня
умоляюще:
– Ну, пожалуйста! Пожалуйста, Юль!
Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
От этого разговора у меня уже
кружится голова! Лена сумбурно вывалила на меня новость, но,
признаться честно, я ничегошеньки не поняла.
– Погоди, – повторяю я пересохшими
губами, – чего ты хочешь?
И она повторяет ещё раз гораздо
медленней:
– За успешное окончание сессии
родители подарили мне путёвку в Грецию. На двоих. Для нас с тобой.
Они же знают прекрасно, что, если бы не ты, меня давно бы выпнули
из универа! – она закатывает глаза, усмехаясь во все тридцать два
зуба. – Десять дней греческих каникул, романтика и приключения! Это
же просто… то, что сам доктор прописал для нас с Лёхой, чтобы мы
наконец продвинулись вперёд.
– Погоди, – снова повторяю я. – Если
поездка для нас двоих, то…
– Я уже знаю, как решить этот
момент, – успокаивает она. – Но предки в жизни не отпустят меня с
парнем, ты же знаешь!
Теперь моя очередь закатывать глаза.
Предков Судиловой Лены я знала только по её рассказам, но знала
подругу, поэтому смело делила деспотичный характер её отца и
склочный – матери на два, а то и на три.
– Папаша расчехлит своё охотничье
ружьё и пристрелит Лёшку, зуб тебе даю.
– И ты хочешь?.. – осекаюсь я.
– Чтобы ты прикрыла меня. Мы
позвоним маме, попищим в трубку от счастья, скинем фотку из
аэропорта, мы с Лёхой улетим в Грецию, а ты… придумаешь что-нибудь
на эти весенние каникулы. Но с хаты тебе придётся съехать, –
тараторит подруга и быстро добавляет, глядя на моё озадаченное
лицо: – Да ты не переживай. Я действительно всё придумала. Полетишь
в Сочи, у нас там таунхаус.
