31 декабря
Я не знаю, где найти
тебя,
Я не знаю, как отыскать
тебя,
Но я слышу голос,
который
Доносит ветер, и он говорит о
тебе.
Эта душа без сердца
Ждет тебя…
Невыносимо!
Я прерываю Лару Фабиан на полуслове,
нажав на паузу. Глубоко вдыхаю и, зажмурившись, тру ладонями лицо,
пытаясь прогнать навязчивые ассоциации. Но это безуспешно.
Наверное, даже через много лет, когда я стану старушкой, всё равно
не смогу спокойно слушать эту песню, под которую мне хочется
любить… и скулить.
Кстати, про скулёж: звуки, что
сейчас доносятся с первого этажа – это вовсе не проголодавшийся
кобель Август, и даже не кот Бегемот, которому прищемили его куцый
хвост. Это завывает моя старшая сестра Александрина. Бездарно
подражая великолепной Нани Брегвадзе, Алекс дурным голосом выводит
на весь дом, что она ещё не успела испить свою осень, а уже
снегопад сторожит у ворот.
На самом деле снегопад нападал ещё
вчера, и теперь у ворот нас сторожат огромные сугробы и лютый
мороз. Во всяком случае, для меня, теплолюбивой, минус пятнадцать –
это очень люто.
– Он надежды мои, как дороги,
зано-о-о-сит, – звучит уже ближе, а по деревянной лестнице грохочут
каблуки.
Да уж, с прискорбием должна
отметить, что вокальный талант нашей мамочки не передался ни одной
из трёх дочерей. Правда, у Айки неплохо получаются колыбельные, да
и я тоже не обделена музыкальным слухом. Но Сашкино пение – это
вообще катастрофа! Зато она у нас знойная красотка, компьютерный
гений, большой босс и даже немного танцовщица. И, к слову, её дикие
ритуальные пляски, от которых по вечерам сотрясается весь наш дом,
не настолько нервируют, как вот эти страшные вопли:
– И грозит застелить надо мной
небосво-од!
Дверь в мою спальню распахнулась и
на пороге, встряхнув огненными кудрями, возникла наша старшенькая
при полном параде.
– Снегопад, снегопа-а-ад, не мети
мне на ко-о-осы, не стучись в мою дверь, у ворот не кружи-и…
Игнорируя мою хмурую физиономию,
Алекс приложила левую руку к выдающейся груди, а правой стала
интенсивно жестикулировать, призывая меня примкнуть к её
горлобесию. И я, вместо того, чтобы заглушить сестру, отчаянно
включилась:
– Снегопад, снегопа-ад, если женщина
про-о-осит, бабье лето её-о торопить не спеши.
Проголосив припев вразнобой, мы
взглянули друг на друга и громко расхохотались.
– Стеш, а я что-то не поняла, –
отсмеявшись, Сашка резко нахмурилась и переплела руки на груди, –
ты решила остаться дома в пижаме?
Я осмотрела свой уютный и нисколько
не похожий на пижаму домашний костюмчик, взглянула на часы, где
маленькая стрелка подползла к шести, и перевела взгляд на нарядную
Алекс.
Телесного цвета платье с чёрными
вставками по бокам очень выгодно и вызывающе дерзко облепило её
сочную фигуру, а высоченные каблуки добавили моей немаленькой
сестре сантиметров …дцать.
– Полагаешь, шести часов мне не
х-хватит на сборы?
– Полагаю, с таким настроением ты и
за пятнадцать минут способна управиться, – Сашка прогромыхала на
своих ходулях к моему шкафу и бесцеремонно распахнула дверцы. – Как
раз это меня и беспокоит, поэтому я решила поучаствовать в выборе
твоего новогоднего костюма. Ты так и не решила кем будешь –
принцессой или крестьянкой?
Да ничего я не решила! И прямо
сейчас мне хочется выставить Сашку за дверь и ещё хоть ненадолго
нырнуть в воспоминания под проникновенное сопрано Лары Фабиан. Хотя
я уже начинаю ненавидеть её пробирающий до мурашек голос, треплющий
мою душу, как лоскут на ветру, и мысленно уносящий меня снова и
снова в тот неистовый водоворот поцелуя. Такого опьяняюще
чувственного! Головокружительного! Самого настоящего и правильного
в моей жизни поцелуя.
Но я по-прежнему не трогаюсь с
места, не грублю старшей сестре и молча разглядываю её упитанную
попу.
