- А ну прекрати, чудище лохматое! – беззлобно отозвалась
Пелагея, грозя пальцем лающему Грому. – Им-то все равно на твою
ругань, а у меня скоро уши отвалятся!
Гром на секунду замолчал, внимательно слушая пожилую женщину,
смешно наклонив голову вбок, а потом снова загрохотал. Пелагея
всплеснула руками.
- Вот останусь из-за тебя глухая, будешь знать! Да не найдут они
нас, сколько тебе можно повторять, глупое создание!
Бывшая ворожея подошла к двери и открыла створку, желая выгнать
громогласного пса на улицу. Ее взгляд упал на руну, нанесенную на
деревянную поверхность. Обычно ярко-алая, слегка светящаяся и
идеально ровная, сейчас она напоминала старый засохший и изрядно
облупившийся рисунок, будто рисованный детьми. Старушка вздрогнула
от увиденного и резко захлопнула дверь, так и не выпустив пса.
Благо Гром успокоился – чужаки покинули лес. Он отошел к печке и
завалился на коврик, нагло примяв внушительным телом Черныша. Тот
недовольно мявкнул, но из-под пса выбираться не стал – чай зима на
дворе, а вдвоем теплее. Но Пелагее от этого легче не стало. Женщина
торопливо засеменила в свою комнату. Это было единственное
помещение, куда она никого не пускала (кроме котов, разумеется).
Даже Агата, жившая с ворожеей почти два года, ни разу не
переступала порог. Зайдя в комнату, Пелагея выдвинула из-под
кровати небольшой сундук и достала из нутра деревянную резную
шкатулку с выжженной руной на крышке. Резко перевернув шкатулку,
она вытряхнула на кровать содержимое. Это оказались пять оберегов,
сплетенных из ярких шерстяных нитей: алый, фиолетовый, желтый,
синий и зеленый. Пелагея дрожащими руками по очереди взяла каждый
из оберегов в ладонь: погладила, сжала в кулак. Ее напряженное лицо
разгладилось. Женщина сложила вещицы обратно в шкатулку и спрятала
в сундук. Покинув комнату, она снова открыла входную дверь,
внимательно разглядывая руну. Та ярко светилась алым, особенно
выделяясь среди белоснежного зимнего пейзажа.
- Тьфу на вас, матушки! Пошутить вздумали надо мной? – тихо
проговорила бывшая ворожея, а потом со вздохом добавила. – Иль я
такая плохая уже стала?! Что скажешь, Гром?
Тот лениво гавкнул, словно говоря: «Не выдумывай, хозяйка!
Ты у меня еще свежа и молода!». Пелагея ласково потрепала пса
по загривку и последовала к большому столу, где уже подошло тесто,
густой шапкой поднимающееся из миски.
- Приятного аппетита, - служанка поставила на стол блюдо со
стопкой румяных кружевных блинов. Небольшая комната сразу
наполнилась запахом свежей выпечки.
- Ох, какая красота! А какие тоненькие! – восхитился король,
беря с блюда верхний блин. Он свернул его, обмакнул в плошку со
сметаной и отправил в рот, – Ммм, а вкуснятина! В первый раз
Лизавета такие блинцы печет. Ну и выдумщица.
- Это Ее Высочество приготовила, - отозвалась служанка.
- Агата? Когда же она успела? – удивился Демьян, потянувшись за
угощением. Но Михаил опередил его, легонько стукнув сына по руке и
напомнив, что вперед батьки не лезут. Он стащил еще один верхний
блин и макнул его в мед.
- Мы пришли утром, а Ее Высочество только-только закончила печь.
Для вас готовила, а заодно и кухню всю накормила, - улыбнулась
девушка. – Когда уходила, велела подать вам со сметаной, медом и
вашим любимым клюквенным вареньем.
- Ну Агата, ну удивила старика! - поцокал языком король. Он взял
еще один блинчик, щедро намазал его густым джемом из клюквы, скатал
рулетиком и запихал полностью в рот, совершенно не стесняясь
служанки. Та захихикала, пряча губы за ладошкой, а потом, уточнив у
короля и принца ничего ли им больше не требуется, поклонилась и
удалилась. Мужчины остались в столовой одни.
