Арина
- Хватит Арина, достаточно, - отец как обычно. Никак
не может смириться, что я не маленькая девочка, а взрослая двадцати
шестилетняя женщина
- нет, не хватит, - как же мне не нравится эта тема, каждый раз
одно и тоже, - папа, тебе самому не надоело? Мы это столько раз
обсуждали...
- не надоело! - обрывает он меня на полу слове, - моя единственная
дочь каждый день рискует жизнью и здоровьем. Мне ты что
предлагаешь, смириться?!! - отец откидывается на спинку
кресла.
- мы уже говорили об этом....
- и почему ты не похожа на маму, царство ей небесное, - с
сожалением вздыхает отец.
- потому, что я твоя копия, - подхожу к папе со спины и обнимаю
его, прижимаясь губами к его гладко выбритой щеке. С ним нельзя
ссориться. От него многое зависит. Один звонок и меня могут
уволить. И не по собственному, а по статье, так, чтобы наверняка.
Чтобы дорога была закрыта полностью. И не важно, есть за что
увольнять или нет, всё равно найдут, придумают или
подставят.
- посмотри на себя, - показывает пальцем мне на лицо, - синяк на
пол лица! Тебе жениха искать надо, а ты за убийцами и маньяками
бегаешь!
- ну, кому-то же надо это делать?
- это не женская работа
- па, мы живём в современном мире, равноправие
и....
- да, да, - перебивает меня папа, - сколько я тебя могу
уговаривать, переведись сюда, ко мне. Здесь все тоже самое, только
по улице бегать не надо. И сотрудники все дружные...
- пап, всё, мне пора, - прерываю его, пока он окончательно не
увлекся своими рассказами, которые я тысячу раз слышала. Быстрым
шагом пересекаю кабинет. Выходя, останавливаюсь возле двери и
повернувшись подмигиваю ему. Отец грустно улыбается. Прикрываю за
собой дверь.
На улице делаю глубокий вдох. В лёгкие проникает прохладный
утренний воздух, приятно охлаждая меня. Сажусь в машину, завожу
мотор. В зеркале вижу свое отражение. Черт, как ни старалась, а
гематому так и не удалось полностью скрыть за тотальным кремом,
которым я щедро пыталась скрыть очевидное. Касаюсь пальцами ушиба,
скривившись от неприятных ощущений, отворачиваюсь.
Пока еду, вспоминаю вчерашний вечер. Поехали на задержание
рецидивиста, что недавно из зоны вышел. Андрей Лысенко, так его
зовут, с дружками, такими же как сам, выпивали, потом что-то не
поделили. Вот и прирезал троих своих собутыльников. Но один выжил,
пока, и показания успел дать.
Подъехали к дому. Невзрачный, старый, поделенный на множество
коммунальных квартир. В городе их тысячи. В таких домах всегда
шумно, можно сказать, особая атмосфера. Здесь в основном
асоциальные семьи живут и те, которые опустились на самое дно,
откуда не каждый может выплыть...
Ребята, как обычно наотрез отказались идти, если я не останусь
внизу. Странные они. Вечно носятся со мной. Хоть я и начальник, но
оберегают так, словно я ребенок, случайно оказавшийся в отделе. Вот
и в этот раз, меня чуть ли не насильно оставили в машине. Хотя, в
остальном слушаются беспрекословно и без разговоров выполняют
приказы, даже если с чем-то не согласны. Нет, я конечно доверяю
ребятам, они молодцы, и толковые к тому же, но иногда меня это
сильно задевает.
Я вышла из машины и стояла на воздухе, думала о своем, носками
ботинок сдвигала опавшие листья в небольшие кучки. До слуха донёсся
шум и крики. Подойдя ближе к подъезду, замечаю, что по ступеням
несется наш подозреваемый.
Я допустила ошибку, пытаясь его задержать без применения силы.
Он с размаху кулаком ударил меня в лицо. Из глаз посыпались искры.
Не удержавшись на ногах, пятой точкой приземлилась на сырую землю.
Машинально делаю удар ногой по колену преступника. Послышался
противный хруст, характерный для перелома. Преступник взвыл от боли
рухнув рядом на землю, матеря меня с угрозами о том, как мучительно
меня будет убивать. Несильнольного удара в живот, хватило, чтобы
заставить его замолчать. Поднялась на ноги, задержанный притих и
больше не пытался оскорбить или нагрубить. Лишь иногда постанывал
от боли. В глазах уважение появилось. Мда..., сидевшие, это такой
особый контингент, которые понимают только язык силы.
