Неудачное
признание
Это был худший день для признаний. Погода не задалась, сладкое
печенье не получилось, билеты на постановку великолепного Грасса
закончились. А тут еще у сестры случилась любовная трагедь, и
рыцарь моего сердца Жакрен Бомо успокаивал ее, вместо того чтобы
пить чай со мной.
Старинный друг нашей семьи и по совместительству доктор отца, он
был всего на двенадцать лет старше меня и на семь старше Фиви. И я
бы ни за что и никогда не ревновала его к сестре, если бы этот
чрезвычайно галантный, сверх меры начитанный шатен со светлыми
глазами и горбинкой на носу не получил титул от внезапно
скончавшегося брата. Если еще неделю назад он считался простым
бесперспективным женихом, за которого мне бы пришлось умолять отца,
то сегодня… сегодня он стал бароном с горными угодьями, замком и
связями, которые неожиданно окрепли. Хотя нет ничего удивительного
в том, что обладатель серебряного рудника вдруг обзавелся друзьями.
Он и невестой должен был обзавестись еще три недели назад, до этого
всего. Но я, чтобы признаться, глупо ждала открытия театрального
сезона, а дождалась богатства, которое изменило все.
И от счастья такого скромный доктор внезапно расправил плечи,
сменил одежду, манеры и съемную квартиру на целый дом. Еще вчера за
ужином он рассказывал нам о количестве комнат и богатом убранстве,
ну а теперь самозабвенно утешал мою сестру. В закрытой комнате.
Ласково поглаживая Фиви по нечаянно оголившемуся плечику. Через
щель потайного хода я прекрасно видела, что безутешная жертва
любовной трагеди уже не плачет, а млеет. Но как я ни старалась, так
и не добилась, чтобы хоть кто-то прервал их тет-а-тет.
Мама сказала, что не может прерывать процесс лечения, отец – что
рад Жакрену независимо от того, будет ли он доктором, другом или
сыном. Осталось лишь высоко оценить столь прозрачный намек на
сватовство. И я бы слова не сказала, но у Фиви уже есть жених,
вернее, был до вчерашнего ужина и трагеди, смысла которой я так и
не поняла. То ли он бросил ее, то ли она его.
В последнее верилось с трудом. Варган пусть и представитель
светского высшего общества – целый князь, но он степняк, не
способный упустить добычу. Даже будучи в костюме, сшитом по
правилам королевского двора, он не забывал о почитании своего
народа. Не пользовался галстуком, чтобы не скрывать на шее кольцо
из клыков поверженных хищников, отвергал перчатки, даже самые
тончайшие. Кто-то говорил, что среди степных народов сохранились
маги, и голыми пальцами они ощущают энергетические потоки; кто-то,
что степняки распространяют свою заразу посредством неприкрытых
рук; я же, понаблюдав за Варганом два месяца их с Фиви встреч,
могла прямо сказать, что руками они ловят фон эмоций.
Что он и подтвердил десять минут назад, когда поймал меня в
парке и напросился в тайный проход. По правде, князь не просил, он
поставил перед фактом, а теперь, как и я, смотрел в щель и не
дышал. Наверное, как и мне, ему было стыдно за Фиви, которая не
постеснялась обнажить второе плечо, упасть на грудь доктора и в
припадке отчаяния губами искать его губы. В другое время мой
благородный Жакрен остановил бы ее и отстранился, но им явно
завладел беспринципный барон, который с рыком уронил сестру на
диван и стал покрывать поцелуями тонкую шею.
Это было возмутительно, это было отвратительно, это было…
неприятно и больно. Я всхлипнула и едва не закричала, когда Варган
схватил меня за руку и сказал:
- Идем!
Времени не более семи вечера, в небе уже разлилась прекрасная
звездная ночь, не предвещавшая ни полнолуния, ни осеннего
градопада, который бы объяснил помутнение рассудка у степняка. Он
протащил меня через парк, поднялся по ступеням парадного входа и с
порога, не жалея глотки, позвал моего отца.
