- Она дышит?
- Мне откуда знать? Подойди и посмотри.
- Как? Горшок мешает.
- Плохому танцору и…
- Сам такой… ой-ой, убери свои колючки!
Голоса просачивались сквозь вязкую пелену тумана, словно через
толщу воды. В голове надрывно звенело, будто в ней забралась
маленькая обезьянка и с упоением колотила в медные тарелки.
Вот ведь угораздило!
Первый день в цветочном салоне, и надо же было так по-дурацки
поскользнуться на мокром полу, да ещё с кактусом в руках. Теперь
эта колючая зараза, кажется, упала на мою ладонь – каждый палец
пульсирует от впившихся иголок.
Шепотки внезапно стихли, оставив после себя звенящую
пустоту.
Странно...
Мы же в торговом центре – тут вечный шум и гам. Или сердобольная
Ольга Ивановна распорядилась унести меня в подсобку?
Надеюсь, кто-нибудь догадался вызвать скорую: тело ощущается
свинцовым, голова раскалывается всё сильнее, а слабость такая, что
не могу пошевелиться.
В этот момент кто-то острыми концами пинцета вцепился в тонкое
колечко на безымянном пальце. Ах да, "подарочек" от бывшего –
предателя, который целый год вешал мне лапшу на уши.
Сам назначил дату свадьбы, сам уговорил влезть в кредит и занять
кругленькую сумму у родителей – всё ради того, чтобы было "как у
людей".
А сегодня заявился в салон под ручку с фифой, которая, как
избалованная кошка, мурлыкала и клянчила букет из алых роз.
Меня он не увидел - я подрезала стебли в подсобке. Зато
прекрасно слышала милое воркование двух влюблённых голубков. Не
удержалась и схватила кактус, мечтая запустить колючим снарядом в
его самодовольную физиономию.
Вот только предательская лужа спутала все карты, и теперь
валяюсь с этим же кактусом в обнимку.
- Ай! – пронзительная боль прошила палец, словно по нему
саданули молотком.
- Пардон-пардон, – отозвался странный голос, похожий на смесь
карканья со стрекотом. – Вы правы, она определённо жива!
Пульсирующая боль в пальце придала сил, и я с трудом разлепила
веки. Зрение возвращалось неохотно: красные и жёлтые круги медленно
таяли, уступая место размытым очертаниям.
Первое, что проступило сквозь туман – тёмно-коричневая плоскость
потолка, точь-в-точь как в старых деревенских избах. Вокруг
шелестело что-то живое, будто я очнулась не в помещении, а посреди
сада или лесной поляны.
Кряхтя и постанывая, кое-как приподнялась на локтях. Подо мной
оказался пыльный деревянный пол, а вокруг...
Из горла вырвался сдавленный писк, когда я увидела, что меня
окружает.
Точнее, кто.
- Вы... Вы... Да как! Такого же не бывает!
Я судорожно ущипнула себя за запястье и тут же взвыла от резкой
боли – нет, это не сон!
Перед глазами во всей красе предстала невозможная картина: живые
цветы, самые настоящие, в стареньких глиняных горшках, стояли
полукругом и с любопытством разглядывали меня, словно диковинную
зверушку в зоопарке.
Ромашка чуть склонила головку набок, и её полупрозрачные
лепестки испуганно затрепетали. Длинные реснички, точь-в-точь как у
фарфоровой куклы, отбрасывали причудливые тени на бледную
сердцевину.
Рядом покачивалась застенчивая мухоловка, то и дело демонстрируя
в смущённой улыбке два ряда острых зубов. А этот паршивец-кактус,
из-за которого я, собственно, здесь оказалась , виновато прятал за
спину свои колючие отростки, удивительно похожие на руки.
“Так, Меля, соберись! – мысленно приказала я себе, понимая как
это глупо звучит. Нет, не имя. Бабушка обожала цветы и настояла,
чтобы мама назвала меня Камелия. – Это просто сон. Сейчас ты
проснёшься в подсобке, Ольга Ивановна напоит тебя горячим чаем, и
ты спокойно пойдёшь домой. Заберёшься под одеялко и…”
– Осторожно, дурёха! – раздался справа тот самый трескучий
голос. – Напугаешь ведь! Они и так еле на ногах держатся, магия
почти иссякла.
