.
В городе Н. с неба постоянно что-то лилось, как будто ребенок пытался размыть неудачный акварельный пейзаж. Вместо приветствия люди ругали погоду, а на праздники дарили друг другу зонты вместо пены для бритья.
А вот Даша всегда любила дождь – чуть ли не единственная в Н. и уж точно единственная в их семье. Еще совсем шкетом Слава боялся грозы, особенно ночью, но пересиливал себя и не забивался под одеяло, а, наоборот, шел к сестре проверить, все ли в порядке. Даша стояла у окна в рваной футболке и улыбалась, как чокнутая или как девушки в запретных отцовских фильмах. «На гром старайся не обращать внимания, – говорила она. – Слушай дождь». И Слава старался изо всех сил.
Если дождь шел летом, Даша иногда выходила на улицу и стояла там, запрокинув голову. Однажды кто-то из одноклассников увидел ее, дополнил историю отвратительными деталями – и вот на нее уже стали показывать пальцем. Хотя Дашка, конечно, не голая там стояла, а просто в телесной водолазке. Потом это забылось – как будто дождем смыло.
.
– С сыром было бы еще вкуснее, но мы, кажется, вчера его доели.
– И так очень вкусно, Слав. Просто я не голодная.
На самом деле было невкусно, похоже на сопливую резину. Но все равно лучше еды в школьной столовке, и не то чтобы его кто-то учил готовить. Мать вздохнула, отломила кусочек. Наверняка держится из вежливости и ждет не дождется, когда Слава уйдет в школу, чтобы поплакать вволю. Может быть, она разрыдается с подвываниями, будет шумно втягивать ртом воздух и яростно кусать губы. А может, наоборот, будет заниматься обычными делами, а слезы просто потекут, как морось с неба, а она разве что безучастно вытрет лицо пару раз. Мать и так и так могла. Дашка раньше умела только второе, да и то редко. Или просто при Славе редко.
– Что бы я без тебя делала, сынок?
«Сынок» было сигналом, что пора валить. Слава дожевал свою яичную резину, допил чай, чуть не давясь. Мать всхлипнула ему в плечо, когда они обнимались. Слава сжал зубы и сделал вид, что не заметил.
К Дашке он тоже не зашел, потому что был, в общем-то, не очень хорошим человеком.
На улице уже капало. Утро из-за этого казалось ненастоящим, не прорисованным до конца или не прогрузившимся, как новая игра на старом компе. Слава топал сквозь серо-белую муть. Ботинки бесповоротно намокли, а один носок вроде бы был с дыркой. Из-за жирной примеси в дождевых каплях лицо как будто испачкалось. Ныли зубы, сразу все. Слава мог бы, конечно, раскрыть зонт, но какой смысл? А вот Дашке, наверное, даже такой дождь бы понравился.
До школы было недалеко: до конца улицы, потом налево, за «Пятерочкой» свернуть и по диагонали через дворы, пока не упрешься в новостройку. Дальше обойти ее – а там уже школа. Слава дошел до конца улицы и, не раздумывая, повернул направо, в другую сторону.
Он миновал несколько пятиэтажек, сырых и бесцветных, как все в Н. этим утром. На остановке залез в автобус, пикнул проездным. Встал между девчонкой с черными губами и несчастным отечным мужиком. От девчонки пахло жвачкой, от мужика – отсыревшим картоном. Потом за ними влезла еще и бабка с пустой авоськой, и Славе подумалось что-то об иллюстрации разных поколений, но для мыслей было слишком муторно. Курить, что ли, начать? Всегда будет чего ждать, особенно по утрам.
Автобус неохотно продвигался к окраине Н. Многоэтажек на улицах больше не было, только частные деревянные дома с неопрятными фасадами и жалкими занавесками. Слава доехал почти до конечной, вышел и свернул на тропинку между двумя зданиями. Пришлось довольно долго петлять среди заборов, зато дождь в этой части города уже перестал.
