Ангелина:
– Нет, нет и нет! Работа должна быть выполнена к завтрашнему дню! Лина, ты все поняла? Наши клиенты платят нам за оперативность! А не за наши семейные проблемы! У меня тоже отвратительное самочувствие! Но я сижу здесь с документами! – разорялась уже несколько минут Анна Викторовна, моя непосредственная начальница, ее голос, хриплый от напряжения, резал уши.
Угу, отвратительное самочувствие у тебя. Как кричать на подчиненных, так ты здорова. Я сдержала готовые сорваться с языка не особо вежливые слова, чувствуя, как под жакетом выступает липкий пот. И лишь кивнула, уткнувшись взглядом в мерцающий экран. Мне действительно нужна была эта работа. И зарплата, которую здесь платили, пусть и скудная, тоже была нужна. Иначе я давно послала бы лесом и крикливую начальницу, и излишне наглого охранника на входе в здание. Но надо было выплачивать ипотеку, думать о своем здоровье, о внешнем виде, о желудке, в конце концов, который сейчас урчал от голода. А это место было удачным еще и потому, что находилось в десяти минутах ходьбы от моего дома. Так что да, придется посидеть, поработать, потрудиться сверхурочно, глотая ком в горле. Одно радовало: сегодня на проходной сидел не обнаглевший в край холостяк Артур, а его сменщик, пожилой семейный Виктор. Он точно в мою сторону не посмотрит оценивающе. И сальные шуточки отпускать не будет, как это делал его коллега. Так что хоть здесь никто настроение не испортит.
И потому я развернула очередное окно на рабочем компьютере, щелкнула мышкой с потрескавшимся корпусом, и начала набирать текст договора, который уже завтра утром следовало вручить клиенту, отстукивая клавиши с усилием.
Анна Викторовна продолжала метаться по кабинету, шурша папкой с документами, ее тень мелькала на стене. Ее каблуки цокали по линолеуму, оставляя мокрые следы от недавнего дождя. Я машинально заметила, что на плечах ее темно-синего жакета остались белые разводы от соли – видимо, снег с улицы уже успел подтаять на теплой ткани. В комнате стоял спертый запах: дешевого кофе из автомата в коридоре, влажной шерсти – начальница не снимала мокрое пальто уже полчаса, – и пыли от стопок бумаг.
Пока она бубнила что-то про клиентов и их нетерпение, я смотрела на мигающий курсор в документе, пытаясь сосредоточиться. Клавиатура слегка липла к пальцам – наверное, кто-то пролил сладкий кофе и не вытер как следует. Справа от мышки лежала смятая обертка от шоколадки – единственное, что успела проглотить за день, крошки ванильного вафельника прилипли к столу. Желудок ныл тупой, непрекращающейся болью, будто пытался переварить сам себя.
Анна Викторовна, убедившись, что я полностью погружена в работу и не поднимаю глаз, наконец понизила голос. И по-тихому исчезла с моего горизонта, растворившись за дверью кабинета с легким скрипом. Работайте, рабы, пока начальство будет добираться до дома в теплом авто.
Я закончила разбираться с текстом через час. Внесла в него необходимые правки, отредактировала некоторые абзацы, несколько раз перечитала, проговаривая сложные места про себя, и, довольная, хоть и смертельно усталая, выключила компьютер. Монитор погас, оставив на мгновение зеленоватое послесвечение. Часы на стене показывали пол-одиннадцатого. Вечера, конечно же. Пока выйду из здания, пока до дома доберусь пешком по скользким тротуарам – как раз будет одиннадцать. Разденусь, засуну в рот что-нибудь холодное и невкусное из холодильника, и спать. Завтра в начале восьмого следовало уже сидеть на рабочем месте, свежей и выспавшейся – мечта.
Когда начальница наконец ушла, я потянулась, хрустнув шеей так, что аж в висках стукнуло, поднялась со своего места, ощущая, как затекли ноги. Соседний стол был завален бумагами и пустыми стаканчиками – коллеги сбежали пораньше, оставив после себя характерный бардак. Я пнула мусорное ведро с помятой стороной, случайно задев пустую банку из-под энергетика. Она звякнула, покатилась под стол, ударившись о ребристый радиатор отопления.
