Когда Бетани отправилась в путь, был славный солнечный денёк, но с тех пор землю давно накрыла ночь и пыльную дорогу окутала тьма. Сразу за Кладбищем Ветряков билось о высокие скалы море, и в воздух поднимались фонтаны чёрной воды. Бетани поплотнее закуталась в плащ.
«Эх, надо было не уходить, а остаться ночевать! Уж наверное, миссис Реддинг не отказала бы мне в ночлеге, если бы я попросила». Несомненно, это был бы самый разумный выбор: то, что мама называет «взрослый поступок». Но как только Бетани отдала миссис Реддинг недельный запас свешаров и получила плату, хозяйка тут же извинилась, сослалась на хлопоты, ушла и не вернулась. Бетани понимала, что миссис Реддинг не нарочно вела себя по-хамски: она попросту забыла, что Бетани ещё тут. С Бетани такое постоянно. Мама утверждает, мол, это всё оттого, что Бетани такая застенчивая, но дело не только в этом. Ведь ей же нравится общаться с людьми! Ей просто трудно надолго привлечь их внимание. Бетани по натуре человек серьёзный, и все эти шуточки и непринуждённая болтовня, которые у её ровесниц выходят сами собой, ей совершенно не даются. Она не особенно мила, ловка, остроумна, но и особенно уродливой, неуклюжей или тупоумной её тоже не назовёшь. По правде сказать, самое примечательное в Бетани то, что она удивительно обыкновенная во всех смыслах. В большинстве компаний она попросту сливается с фоном, будто призрак.
«Ничегошеньки особенного во мне нету», – думала Бетани.
Дорога свернула прочь от моря и пошла меж двух рядов приземистых деревьев. Бетани подумала, не забурлить ли фонарь, но решила этого не делать. Звёзды и так достаточно яркие.
Кто-то ехал ей навстречу.
Самого источника звука было пока не видно в темноте, однако Бетани слышала впереди скрип колёс. И вскоре из темноты появился крытый фургон, запряжённый одной лошадью. На крыше фургона болтался одинокий фонарь, который почти ничего не освещал, поэтому кучера было не разглядеть.
Бетани напряглась и сунула руку под плащ. Пальцы нащупали спрятанный там кинжал. Разбойники попадались чаще, стоило ей оказаться в сердце страны, однако же и тут, на побережье, тоже встречались. Бетани проворно расстегнула кошель, набитый медяками миссис Реддинг, и ссыпала большую часть его содержимого в башмак.
«Если станут грабить, скажу, что у меня всего несколько монет!»
Однако когда фургон подъехал ближе, Бетани решила, что трусит зря. Опущенного лица кучера было не видать под капюшоном, но Бетани разглядела женскую фигуру. Руки, что держали поводья, были обтянуты безупречно-белыми перчатками.
«Небось, просто странствующая торговка, – подумала Бетани, – из тех, что возят свой товар в Слёзную Гавань или в Хендон. Никакой опасности нет».
Она выпустила кинжал и помахала рукой.
– Добрый вечер! – сказала она.
– Да уж, наконец-то! – отвечала женщина. – Казалось бы, уж я-то во тьме насиделась – но всё равно я по-прежнему предпочитаю её солнцу. Как и всегда.
Слова женщины показались Бетани странными, но она пропустила их мимо ушей. Её внимание было поглощено старомодным фургоном. Он со скрипом остановился напротив, и в мягком свете фонаря Бетани увидела всё, что до сих пор скрывалось в темноте. Забрызганные грязью колёса были белыми, как кость, и дуги, соединяющие борта, казались рёбрами какого-то глубоководного зверя. Вместо обычного белого холста дуги были обтянуты странным полупрозрачным материалом, и Бетани смутно видела то, чем был нагружен фургон. Она подалась поближе, прикрыла глаза ладонью от света фонаря…
