Как же я ненавижу байкеров и их умение проскочить там, где не
получится пройти даже человеку! Только этот нахал не желал меня
обгонять, хотя я пару раз уходила на дополнительную полосу. Он
будто нарочно скидывал скорость, вынуждая меня возвращаться на
дорогу прямо перед собой. Возможно, дело в дожде, а не наглости. На
скользкой дороге ему тоже может быть страшно. И когда я смирилась с
мотоциклетным хвостом, он вдруг на узком мосту решил пойти на
обгон. Нет, после столкновения я не бросила руль, я втопила педаль
тормоза в пол и медленно съехала на обочину под отвесную стену гор,
а мотоциклиста откинуло на противоположную сторону к обрыву.
Мои пальцы будто приросли к рулю. Я начала говорить вслух,
убеждая себя в том, что в аварии нет моей вины. Я оставалась в
своей линии, это он, пойдя на обгон, зацепился за крыло моей
машины, я не виновата… Я повторяла эту фразу, как заклинание, раз
пять, прежде чем нашла силы повернуть голову. Он лежал ничком рядом
с мотоциклом и не двигался. Нет, этого не может быть! Слишком
маленькая скорость для летального исхода… Я схватила телефон, чтобы
набрать «911», но руки так дрожали, что тот выскользнул из рук и
застрял между сиденьями. Я выругалась — кажется, по-русски — и
выскочила из машины.
Дорога по-прежнему оставалась пустой. Возможно, с аварии не
прошло и минуты, вот никто и не остановился, чтобы помочь. Я
перебежала через дорогу, даже не посмотрев по сторонам, и нагнулась
к мотоциклисту. Трогать его нельзя — жив или мёртв. Надо тормознуть
машину и попросить вызвать скорую и полицию. Я знала, что надо было
делать, но сделала всё наоборот. Подчиняясь странному порыву, я
подняла стекло на шлеме и увидела живые тёмные глаза.
— Со мной всё окей, — сказал байкер достаточно бодро. — Я просто
ждал, когда ты подойдёшь.
После секундного замешательства я наотмашь ударила его по шлему,
потом быстро извинилась и побежала к машине, не в силах больше
сдерживать рыдания. Байкер оказался рядом в считанные секунды,
хотя, когда я перепрыгнула через него, даже не подтянул обтянутую
рваными джинсами ногу. Я прикрыла ладонью рот в последней попытке
сдержаться. Кожаная перчатка байкера тут же накрыла царапину на
двери моей белой «Тойоты».
— Извини. Это моя вина — небезопасная скорость на мокрой дороге,
так напишет офицер в рапорте.
Я нашла в себе силы оттолкнуть его от двери и захлопнуть её
раньше, чем он мог бы продолжить фразу. Я упала лицом на руль, и
даже через стекло он не мог не услышать мои всхлипывания. Казалось,
прошла вечность, когда он тихо постучал в стекло. Я приоткрыла
дверь, посчитав лишним скрывать мокрые глаза.
— Может, просто обменяемся страховками? — продолжил он
прерванную моими рыданиями фразу и вновь провёл пальцем по свежей
царапине со следами красной краски с мотоцикла. — Или лучше я
отвезу твою машину в мастерскую и просто заплачу за ремонт?
Я кивнула, не совсем понимая, на что соглашаюсь. Тогда он
предложил доехать до ближайшей кофейни и спокойно всё обсудить,
укрывшись от дождя. Только после его фразы я поняла, что успела
промокнуть до нитки, и снова кивнула. Он захлопнул дверцу и,
перебежав дорогу перед носом у летящей на скорости машины, укатил
на мотоцикле вперёд, помахав мне на прощание рукой. Отлично! Развёл
как дуру. Теперь мне вечно ездить с царапиной, потому что пятьсот
баксов за ремонт этой рухляди я выкладывать не стану. Парень явно
не вернётся. Нарушение правил, нарушение слова — это встречается
даже среди англосаксов, которым привыкли верить на слово.
И всё же я припарковалась около «Старбакса», хотя видела, что
парковка пуста. Следовало переодеться обратно в походные штаны и
выпить горячий кофе, чтобы отделаться только заплаканными глазами,
а не сопливым носом. Я заглушила мотор и ухватилась за ручку, но
тут в окно вновь постучали. Рядом стоял красный мотоцикл, а
восседал на нём сам Ринго Стар. Я застыла, а до того явно оглохла,
если не услышала подъехавшую тарахтелку.
