Высокое голубое небо с проседью облаков на мгновение сделалось черным – ни единой звездочки или просвета, сплошной черный бархат. Каждый, кто находился на улице в этот момент, вздрогнул, будто потемнело у них в голове. Испуг испарился сразу, оставив дымиться обожженное пятно где-то глубоко внутри. Но и оно со временем сошло на нет.
Клетиан Шин тоже внутренне содрогнулся, хотя и не понял из-за чего. С его рабочего места не было видно неба. Все, что отвлекало от наблюдения за экраном компьютера, считалось ненужным и отсекалось. Длинное прямоугольное помещение, разделенное пополам массивными квадратными колоннами, было тесно заставлено столами, окруженными высокими перегородками. За каждым столом сидел оператор, отслеживая меняющиеся на экране компьютера показатели. Клетиан следил за работой посевной, поливочной и уборочной техники, что трудилась без устали на полях поселенцев. И в тот миг, когда небеса покрылись черным бархатом, он ощутил слабый отголосок, словно некто могучий затронул струну, на которой держалось само мироздание, и она болезненно завибрировала. Клетиан поднял голову, огляделся – кажется, никто больше не почувствовал этой перемены. За перегородкой напротив всё так же размеренно пыхтел толстяк Магорыч. Клетиан снова посмотрел на экран – показатели техники и ее программного обеспечения в норме.
– Показалось, – прошептал он, и тут же увидел над перегородкой потный лоб и изрядные залысины Магорыча.
– Ты мне что-то сказал?
Магорыча тяготила его работа. Он уже сорок лет сидел за этим столом и только и искал повода, чтобы поговорить. К тому же, процентов на девяносто он состоял из любопытства, а остальные десять процентов занимала нелюбовь к тому, что он делает. Клетиан понимал, что его друга скоро спишут в утиль.
– Нет, ничего, – Шин бросил на него короткий взгляд, – показалось просто.
– Что показалось?
Так легко от него не отделаешься, поэтому Клетиан встал, надавил на макушку Магорыча и затолкал его обратно в его же отсек, где царил беспорядок. И как раз вовремя – его монитор замигал красным. Магорыч запричитал, выругался и принялся проворно бегать по кнопкам толстыми пальцами.
По коридорчику между рядами столов переваливаясь, будто откормленный сверх меры престарелый гусь, торопился начальник корпуса – не менее толстый и потный, чем Магорыч. Залиман впился маленькими круглыми глазками в лицо Клетиана, словно хотел на расстоянии передать некую мысль, но не мог. Из отсеков, мимо которых он пробегал, высовывались головы и провожали своего шефа взглядами. Одни недоуменно, другие с улыбкой, третьи безразлично – короткий взгляд, и они снова возвращались к работе. Получилась своего рода человеческая волна. Клетиану даже показалось, что эти головы всплыли над поверхностью моря, как буйки, а затем погрузились назад. Он улыбнулся.
Добежав, Залиман, отдуваясь и с сипением после каждого слова, заговорил:
– Шин… завтра… после… работы, – начальник сделал глубокий вдох, выдохнул и заговорил быстрее, – зайди ко мне. Подождешь в приемной, пока не вызову. Может и не вызову… – задумался он, вытирая со лба пот мятым платочком, – хорошо бы, если не придется. Просто будь там на всякий случай.
– Хорошо.
– А что случилось? – вынырнул из-за перегородки красный лоб Магорыча. Ему было лень подниматься со стула полностью, поэтому толстяк каждый раз привставал, держась руками за столешницу.
– Не твое дело, – обозлился Залиман. Но Клетиану тихо и доверительно ответил, – Большое начальство приезжает. Очень большое! – он зачем-то указал пальцем в потолок и зашлепал губами. – Просили список составить. Интересуют работники с идеальными или близкими к идеальным, показателями.
