Самый могущественный человек на планете был напуган, как ребенок.
Колонии на Марсе, Титане и Венере молчали, капсула в ящике рабочего стола третий день подряд нагревалась и начинала светиться, а это могло означать только одно – Солнечную систему погрузили в Медленную зону. Теперь никто и ничто, даже радиоволны, не покинут этот сектор.
При осознании этого Наблюдателя впервые за пятьдесят лет прошиб холодный пот. В прошлый раз это случилось, когда Земля едва не сгорела в огне ядерной войны, но все обошлось (не без его участия). Но в этот раз… В этот раз…
Новая волна злости, смешанной со страхом, захлестнула его с головой.
Тридцать жалких веков, два десятка перерождений и всему пришел конец.
Не видя ничего перед собой, Эрнетт Кин-Доран откинулся на спинку мягкого, обитого коричневой кожей стула на крутящейся ножке, и уставился на пустые стены. Он понимал, что должен сделать, но это пугало его до ужаса. Он собирается ввергнуть эту восхитительную Спираль – сотни тысяч обитаемых миров – в хаос. И всё из-за чего? Из-за этой захудалой планеты? Из-за людей?
– Ты болен, Кин-Доран, – глухо произнес он, по-прежнему изучая потемневшие от времени и табачного дыма обои. – Ты все-таки подхватил эту омерзительную лихорадку.
Эрнетт грустно усмехнулся.
– Посмотри на себя, даже говоришь, как они.
В этот момент капсула в ящике старомодного деревянного стола начала вибрировать. Она была не больше литровой бутылки воды, металлическая, с гладкой, серебристой поверхностью, в которой отражались лишь призраки реальных предметов. Наблюдатель осторожно вынул ее, ощутил ладонью тепло и энергетические вибрации существа, что отправили из самого центра галактики, а потом осторожно сжал, давая понять, что готов получить сообщение.
Он принял решение. Он станет тем, кто сотрет из бытия все цивилизации, очистит галактику и начнет все заново.
Без Основателей.
Без вынимающего душу порядка.
***
Из ослепляющей белой вспышки, которая возникла внезапно и медленно затухала, словно нехотя оседая на поверхность реальности, возникла стройная женская фигура. Она была одета строго и безлико. Ее лицо, было ничем не примечательным лицом среднестатистической земной женщины. Ее коротко остриженные волосы чуть блестели в тусклом свете настольной лампы.
– Эрнетт Кин-Доран, – мягко произнесла она, взглянув на сильного, плечистого мужчину средних лет с густой черной шевелюрой и колючей щетиной, неровно разбросанной по лицу. Он развалился в кресле, сжимая в правой руке цилиндр приемника. – Позвольте зачитать последнюю волю Арак-Ун-Дора.
Эрнетт молчал. Появление незнакомки повернуло его мысли к замыслу, который он намеревался исполнить. Если он не дрогнет, ни один сикверст больше не будет отправлен в молодой мир, едва вышедший на границу восприятия галактики. Эти существа исчезнут навсегда. Без Основателей они просто не смогут существовать.
Каждый сикверст уникален. Его создают перед отправкой Наблюдателю. И если он приходит раньше Медленной зоны, Наблюдатель сбрасывает оболочку и спокойно покидает мир, подлежащий уничтожению. Сикверсты такого типа ликвидируются вместе с обитателями планеты, разумными существами и результатами их деятельности. Но иногда… иногда…
– Позвольте зачитать…
– Начинай уже, – оборвал ее Эрнетт.
Сикверстов, прибывающих после установления Медленной зоны, ненавидят. Их проклинают и даже пытаются убить. Но как можно разрушить органическую программу, биологический код, сформированный с одной единственной целью – передать «последнюю волю Основателей» тому, кто не справился со своей задачей?
– Мы возлагали на тебя большие надежды, Кин-Доран, – после недолгой паузы произнесла сикверст глубоким, потусторонним голосом. Эрнетт на мгновение ужаснулся, ведь она говорила на языке, звучание которого он не слышал долгие тысячелетия. Эти слова проникали в самую суть естества, доносили такие смыслы, на осознание которых не способна ни одна молодая цивилизация в галактике.
