В приоткрытое окно влетал теплый
ветер, точно паруса вздымающий легкие полупрозрачные занавески. Над
Маритэйлемом висела густая черничная ночь, мягко обволакивающая
шпили высоких строений, глядящих на мир множеством горящих окон.
Здесь, на юге, лето всегда было сухим и жарким, и даже заход солнца
не приносил долгожданной прохлады. Лишь артефакты из оттагонского
льда спасали жителей от порой невыносимых превратностей
климата.
Мерцающие на широком небосводе
звезды были крупными и яркими, похожими на драгоценные камни,
которых в южной столице Торийской империи было не счесть. Они
украшали фасады домов, ими инкрустировали главные, ведущие к
центральной площади улицы, являющиеся одной из главных
достопримечательностей Маритэйлема.
На девятнадцатом этаже знаменитой
гостиницы, в той самой комнате, куда сквозь приоткрытое окно
врывался ветер, слышался шум Жемчужного моря. Оно простиралось
неподалеку – лазурное и теплое, ниспадающее на песчаную полосу
пенящимися тугими волнами.
Плеску волн вторила ненавязчивая
музыка, заполняющая утопающую в полумраке спальню. Эти апартаменты
были лучшими во всей гостинице, и их завсегдатая постоялица сейчас
лежала на просторной, застеленной атласными простынями кровати.
Иссиня-черные волосы водопадом спадали по смуглой и лощеной, не
скрытой одеждой коже. Тонкие пальцы ловко отрывали от грозди
виноградинки и отправляли их в рот лежащего рядом мужчины.
Алтон Вэйр наблюдал за движениями
любовницы из-под полуопущенных век и в который раз любовался ее
совершенной красотой. Они встречались уже три месяца, и за этот
срок она не успела ему надоесть, что для Алтона было явлением
довольно редким.
Все в Ксане выдавало чистокровную
аританку – и оттенок безупречно ровной кожи, и миндалевидные темные
глаза, и выразительные пухлые губы, и гибкая фигура, не лишенная
выдающихся женственных форм. Создавая Ксану, природа явно не
поскупилась, и та, зная о своей привлекательности, без зазрения
совести ею пользовалась. Но что ценил в ней Алтон еще больше
сногсшибательной внешности – так это умение вовремя замолчать и не
претендовать на нечто большее, чем роль содержанки. Редкое качество
для женщины, в чем Алтон уже неоднократно убеждался.
Съев очередную виноградину, он
медленно, глядя в миндалевидные глаза, поцеловал тонкие пальцы. А
затем, резко потянув Ксану на себя, опрокинул ее на алый атлас и,
нависая сверху, в предвкушении улыбнулся.
Склонился чуть ниже и несильно, но
ощутимо сдавил тонкую шею, на которой отчетливо бился пульс. Ксана,
предвкушая продолжение не меньше него, выгнулась навстречу, и ее
сдавленный стон слился со звучащей музыкой и шумом прибоя…
В следующую секунду в гармонию этих
звуков внезапно ворвался еще один – резкий и настойчивый, мгновенно
нарушивший царящую в спальне идиллию.
Такой звук обычно сопровождал
открывающийся и закрывающийся портал, который сейчас, судя по
всему, внезапно открылся в смежной комнате.
– Вэйр! – вслед за ним прозвучал
мужской голос.
На несколько мгновений прикрыв
глаза, Алтон выругался сквозь сцепленные зубы.
Какого натха Ришхару от него
понадобилось? Неужели так сложно не дергать его хотя бы в один
единственный выходной?!
Отношения с кузеном у Алтона были,
мягко сказать, напряженными. Взаимная неприязнь зародилась между
ними еще в далеком детстве, а со временем окрепла и приобрела
оттенок соперничества. Сейчас они оба занимали высокое положение в
обществе и добились многого – только в разных областях, но то самое
соперничество не исчерпало себя и по сей день.
– Извини, я скоро вернусь, –
поцеловав Ксану, Алтон спрыгнул с постели и, не потрудившись надеть
рубашку, вышел в гостиную.
Ришхар встретил его, стоя у камина,
где горел оттагонский лед. Сложив руки на груди, он смотрел на
Алтона в упор своими как всегда колючими и холодными голубыми
глазами.
