УДК 821.161.1.09
ББК 83.3(2Рос=Рус)6
В19
Редактор серии – Д. Ларионов
Оксана Васякина
О чем я думаю / Оксана Васякина. – М.: Новое литературное обозрение, 2024.
«В этой книге вы увидите рытвины, петли и тупики. Если учишься писать у подлеска – не бойся застревать и плутать». В поэтических циклах, составивших книгу «О чем я думаю», Оксана Васякина продолжает исследовать темные углы памяти, связанные с семейным и личным опытом, телесностью и взрослением. Но на этот раз взгляд писательницы сосредоточен еще и на времени как таковом: путешествуя по «кротовым норам» своей биографии, она методично фиксирует тектонические сдвиги в собственном сознании и окружающей реальности. Особое место в сборнике занимает «Книга Гуро» – поэма-исследование, попытка проникнуть внутрь личного и художественного опыта поэтессы Елены Гуро (1877–1913). Оксана Васякина – писательница, лауреатка премий «Лицей» (2019) и «НОС» (2021).
ISBN 978-5-4448-2482-5
© О. Васякина, 2024
© Н. Агапова, дизайн обложки, 2024
© ООО «Новое литературное обозрение», 2024
Несколько лет назад я листала альбом русского искусства и наткнулась на зеленый прямоугольник, который оказался маленькой репродукцией картины под названием Подлесок. На картине не было деревьев, ритм задавали путаница ветвей безымянного кустарника и высокая трава.
Эта картина была похожа на неловкий снимок, который делает человек, настраивая фотоаппарат. Или на снимок, который, несмотря на желание фотографирующего запечатлеть что-то особенное, оказывается пустым. Каждый знает этот эффект – мы видим потрясающую картину, например, закат. Наводим на небо камеру смартфона и уже заранее видим, что она не в силах передать ни цвет, ни свет увиденного нами. Обычно такие фотографии приносят разочарование. Но при этом помогают сохранить момент в памяти. Я убеждена: за любым неудачным снимком стоит невымываемое впечатление.
Я забыла сфотографировать картину, а имени художника не запомнила. Спустя время я попросила владелицу альбома пролистать его и найти копию Подлеска. Но владелица написала, что такой картины в альбоме нет, она просмотрела его несколько раз и не нашла.
–
Последние пять лет я редко писала стихи. Письмо в строчку занимало меня полностью и не оставляло места для поэтических текстов. Но, как только я заканчивала книгу и выдыхала, мне хотелось вернуться к стихотворениям.
До того как я начала писать прозу, я была одержима идеей, что стихотворение не имеет права на ошибку и обязано прибавлять смысл к тому, что мной уже было написано. Если мне казалось, что текст, который я задумала, ничем не обогащал мои предыдущие, я не позволяла себе писать. Я накручивала, пытала себя, жгла вопросами, боялась оступиться (относительно чего?).
Проза научила меня покою. Первое время я даже немного стеснялась, что раньше была так озабочена приращением смысла. Теперь я думаю: эта установка при всей своей садистичности научила меня какой-никакой дисциплине. Я бы даже сказала – строгости. Это вполне себе полезное качество. Но установленный мною фильтр пропустил не так много текстов. У меня, в самом деле, очень мало стихотворений и поэм. Я даже иногда спрашиваю себя: а сколько нужно написать стихотворений, чтобы можно было сказать, что я поэтесса? Может быть, я всем вру?
–
Скорее всего, зеленый прямоугольник из моего воспоминания не имеет ничего общего с исходником, в этом причина исчезновения Подлеска из каталога. Может быть, это был вовсе не Подлесок, а, например, Пролесок, наконец, Лесок. Но я отчетливо помню, что эта картина не была этюдом, тренировочным рисунком, заготовкой для будущего полотна. И это не мешало художнику отказаться от того, что принято ждать от пейзажа, – выразительных планов, перспективы, линии горизонта. Вот что я помню: непримечательные деревца и высокая трава выполнены в близких тонах, поэтому подлесок с первого взгляда кажется небрежно закрашенным холстом.
