Сильви
– Мамочка! – Мой голос звучит хрипло, горло так и саднит. Все тело болит, мне никак не устроиться в постели. Как бы я ни легла, мне все равно неудобно. Одеяла кажутся тяжелыми, жаркими, и я раздраженно откидываю их в сторону.
– Сильви, дорогая! – Мама врывается ко мне в спальню, хватает отброшенное одеяло и снова закутывает меня. – Лежи под одеялом. Ты и так плохо себя чувствуешь, неужели хочешь разболеться еще больше?
Меня с такой силой захлестывает раздражение, что хочется кричать, но вместо этого я закрываю глаза и фокусируюсь на том, чтобы сделать глубокий вдох и при этом не закашляться. Последние пару дней приходится сидеть дома, и мне ужасно скучно.
– Я и так уже простужена.
Мама вздыхает.
– Верно. Поэтому тебе вообще не стоит ходить в школу. Ты вечно что-нибудь подхватываешь. – Она говорит об этом так решительно, что мне остается только смотреть на нее во все глаза. – Это же просто рассадник инфекции! Уж казалось бы, в самой дорогой школе города все должно быть совсем по-другому.
– Мне нравится в школе. – Она постоянно угрожает лишить меня возможности туда ходить, а я все время плачу и умоляю не забирать меня. Не хочу учиться дома. Тут целый день только мы с мамочкой. Мне нравятся учителя и мои друзья, хотя их у меня немного. Я никогда не задерживаюсь в школе надолго, так что меня не приглашают с ночевкой в гости и на праздники по случаю дня рождения.
Я вечно болею. Не знаю даже, что со мной не так и почему я постоянно хожу по врачам. Им, похоже, тоже никак не удается выяснить, в чем проблема.
– Который час? – спрашиваю я, отчаянно пытаясь сменить тему. Если мама чересчур зациклится на школе, она может попытаться что-нибудь предпринять. Например, окончательно забрать меня оттуда.
Она так уже делала. Нынешняя моя школа – третья по счету (детский сад не в счет), а я ведь только в третьем классе. Папочка говорит, мне нужна стабильность, но, когда мы с мамой остаемся наедине, она объясняет, что папа понятия не имеет, о чем говорит.
Я ей, пожалуй, верю.
– Почти девять. Пора принимать лекарство.
Я сажусь в кровати, устраиваюсь поудобнее. Мама тянется к комоду, где стоит сироп от кашля, и я морщусь. Вкус у него отвратительный.
Так что я принимаюсь ныть.
– А это обязательно?
– Да. – Она поворачивается ко мне, наливает в крошечный стаканчик густой бордовый сироп и протягивает мне. – Давай, все до капли.
Я делаю как велено: скривившись, глотаю мерзкую жидкость. Сироп от кашля всегда мерзкий на вкус, но этот даже хуже обычного. После него во рту остается странный металлический привкус – даже не понимаю, какой именно, а каждый раз, когда я спрашиваю почему, мама говорит, что так и должно быть.
– Вот и умничка, – бормочет она, когда я возвращаю пустой стаканчик. – Спасибо, что не споришь, милая.
Я поправляю подушки, устраиваясь поудобнее. Мне ужасно хочется сбежать из комнаты – пойти посмотреть, что сейчас по телевизору. Может, идет какой-нибудь фильм? Но мама ни за что не позволит, я точно знаю. Скажет, что уже поздно.
У нее всегда найдется повод.
– Тебе надо поспать. Уверена, ты вымоталась. – Она натягивает одеяло до самого моего подбородка, склонившись, целует в лоб. – Моя малышка, дорогая моя красавица. Надо ведь, чтобы кто-нибудь о тебе позаботился, да?
Я игнорирую ее слова – мне от них не по себе.
– Я не устала. Я весь день спала.
– Тебе надо отдыхать.
– Мне скучно. Ты позвонила моей учительнице, узнала, что задали? – Мне очень хочется хоть чем-нибудь заняться. Я не получила задание на неделю, и мне надо выучить таблицу умножения.
