И почему же со всего отдела выбор
пал именно на меня? Брр. Это самое скучное собрание в жизни. Цифры,
графики, стратегия развития... Что явно не связано с моей работой,
и для меня темный лес. Но сбежать не получилось. Евгений Борисович,
начальник отдела, болел уже неделю, а его заместитель, Алла
Викторовна, наслаждалась отпуском.
Ах, море... Теплые волны, набегающие
на песчаный берег, уносят с собой печаль и усталость. Как бы я тоже
хотела сейчас понежиться на солнце, побегать по горячему песку,
нырнуть с головой, а, высыхая, чувствовать соль на коже. Интересно,
а она стягивает? Или щиплет? И куда сейчас едут люди? В Грецию? Или
в Италию? Болгарию? Да какая в принципе разница, я еще нигде не
была. Ну и пускай. Ещё съезжу. И мелкого с собой возьму.
Обязательно...
– Анна Владимировна! – низкий бас
коряво вклинивается в мои нелепые фантазии.
Я резко вскакиваю. Видимо, моя
задумчивая улыбка привлекла излишнее внимание. С трудом вспоминаю,
где нахожусь, тему сегодняшней встречи, и чувствую, что краснею.
Прямо как в школе.
– Анна Владимировна, расскажите,
пожалуйста, чем вас так позабавил доклад о снижении прибыли во
втором квартале?
Боже, ну почему именно сегодня? Я
рассчитывала тихо отсидеться. Специально выбрала последний ряд,
чтобы затеряться меж коллег. Как? Как меня заметил генеральный? И к
тому же он знает мое имя. Это скверно.
– Простите, – мямлю я единственное,
что приходит в голову, и виновато опускаю глаза.
– За что? Не томите, поведайте нам,
что же важнее прибыли?
По голосу директора сложно понять,
шутит он или хочет унизить, поэтому я продолжаю сверлить пол.
Александр Сергеевич тоже взгляда не сводит, инстинктивно я ощущаю
его на себе. Блин. Без ответа он не отстанет, а пауза тем временем
затягивается. Переминаясь с ноги на ногу, я, словно защищаясь,
складываю руки на груди и еле слышно, глядя куда-то в окно,
произношу:
– Море... – и наконец, решившись и
расправив плечи, я смотрю прямо на него. – Я никогда не была на
море.
Александр Сергеевич склоняет голову
на бок, обдумывая мои слова. Он прищуривает один глаз и касается
указательным пальцем своих губ. А я… Я, не стесняясь, любуюсь им.
Как же он был красив. И я не о внешности. Скрытая внутри него
умиротворяющая и успокаивающая сила пышет жаром, распространяясь на
всех, кто сидел в этом зале. И я не была исключением. Хоть и будучи
знакомой с ним не слишком близко, кое-что о нем я все-таки
слышала.
Обычно вникая в суть вопроса, он
всегда находил решение, никого не оставлял без внимания и был
всегда на стороне сотрудников. За это многие, если не сказать все,
его любили и уважали. И, если бы он попросил, пошли за ним куда
угодно.
На вид ему было около сорока лет.
Высокий, подтянутый брюнет, с редко пробивавшимся серебром, в
идеально сидевшем деловом костюме, галстуке, ботинках, уверена,
начищенных до блеска, и с улыбкой, затрагивающей лишь уголки глаз,
но такой доброй, что ты автоматически чувствуешь себя под его
защитой.
Но не сейчас. Всем своим видом он
излучает интерес и спокойную уверенность. И молчит, не кинув мне
даже подсказки. В ожидании развязки в зале виснет гулкая тишина. И
лишь жужжавшая у окна муха заполняет это искрящееся напряжение.
Наконец Александр Сергеевич усмехается и спрашивает:
– А почему именно сейчас?
Теперь моя очередь усмехаться.
Я-то думала, что все, итак, очевидно, неужели нет?
– Я – обычный художник. Рисую
логотипы, эмблемы и слоганы. Могу ещё обложку на книгу.
Он откидывается на спинку кресла,
еще больше запутываясь:
– И?
И тут меня прорывает, я даже
забываю, что нахожусь в зале не один на один с ним:
– Потому что на этом собрании меня
быть не должно.
Половина зала оборачивается в мою
сторону. Укор, словно стрелы, пущенные из глаз коллег, летит в
меня, пронзая воздух. И не спрятаться, не скрыться, широко
расправленной грудью принимая удар.
