Всё всегда начинается со лжи.
Маленькой, глупой, ничтожной. Лжи во
спасение. Лжи спонтанной. Бесхитростной или хитроумной. Разной.
Любой. Но как бы мы ни оправдывали себя, ложь никогда не
бывает безобидной. Солгавши однажды, будь готова… соврать
снова.
И я как никто это знала.
— Эльвира Алексеевна, к
генеральному, — просунув в дверь кабинета только голову, сказала
администратор.
— Иду, Ирина Львовна, — кивнула я,
отрываясь от бумаг.
Бюджет отделения трещал по швам. Всё
же основной упор в Центре Репродуктивной Медицины делался на услуги
отделения вспомогательных технологий: ЭКО, донорские программы и
суррогатное материнство, генетические исследования, репродуктивная
хирургия. А в отделение гинекологии шли разве что на первичные
консультации, УЗИ, за рецептами да направлениями на аборты и в
другие кабинеты. В рамках общего дохода клиники — не впечатляющий
процент, а значит, и распределялся бюджет клиники соответственно. А
столько было планов, столько всего хотелось реализовать,
организовать. Защитить докторскую наконец. А для научной работы
тоже нужен бюджет.
Ладно, не время жаловаться. Раз шеф
вызывает, значит, ему это нужно.
Закрыв дверь кабинета, я отправилась
на четвёртый этаж да так и застыла на лестничном пролёте.
Мужчина, в сером шерстяном пальто
поверх строгого костюма, прижав к уху телефон и отойдя ближе к
лестнице от других посетителей, мерил шагами коридор. Напряжённо,
нервно, взволнованно.
— Пап, я заеду завтра. Не сегодня. Я
только утром прилетел… Если бы из Лондона! Из Магадана…
Нет, никакого ЧП. Как член совета директоров участвовал в жюри
конкурса региональных театральных коллективов… Да, и губернатор
был, и полпред, и министр развития…
И то, что я его узнала
практически сразу и то, как заныло где-то за грудиной совсем мне не
понравилось.
Павел Викторович Верейский, один из
крупнейших держателей акций компании «Север-Золото», входящей в
ТОП-10 мировых золотодобывающих компаний и отец моей трёхлетней
дочери, о которой он не знает и не должен знать.
Серьёзный, умный, целеустремлённый,
талантливый. С отличным генотипом: рост сто восемьдесят пять, серые
глаза, тёмно-пепельные волосы, атлетическая, идеально
пропорциональная фигура. Проще говоря, красавец тридцати семи лет.
Сейчас, если верить СМИ, помолвлен с дочерью какого-то очень
важного человека.
А раз оказался у нас в клинике,
наверное, решил обзавестись официальным потомством.
Ну что ж, давно пора!
Опустив голову, я побежала вверх по
лестнице, искренне надеясь, что меня это не касается. Наш роман был
коротким, курортным и вне закона. Мне презентовали путёвку в Сочи,
как и всем коллегам врачам, что помогали с открытием отделения
репродуктивных технологий в Норильском роддоме. А он был в
санатории с говорящим названием «Заполярье» вместе с руководителями
группы предприятий «Норильский никель». В общем, по делам.
Потом он задержался. Я взяла ещё
неделю отпуска.
Вернулись мы разными самолётами. Он
обещал позвонить, но мы оба знали, что больше никогда не
встретимся.
Так и сложилось. У него была своя
жизнь, у нас с Матрёшкой — своя.
— Вызывали, Станислав Владиславович?
— заглянула я в кабинет главного.
— Да, Элечка, входи. И дверь, дверь
закрой, — предложил мне стул генеральный директор Центра и мой
бывший преподаватель, профессор Коган. — Садись.
Как всегда, в вырезе его
белоснежного халата топорщилась бабочка вместо галстука, сегодня
синяя в крапинку, оттеняя рубашку. Как всегда, седые волосы были
аккуратно зачёсаны на левый пробор. Как всегда, ярко-голубые глаза
лучились теплом истинного врача по призванию, и добрые
морщинки в уголках глаз пожилого доктора располагали. Вот только
сегодня в несколько суетливых движениях Слав Славыча, в том, что
сам он не сел, а подошёл к окну, что-то было не так.
