Лори
Поражаюсь, как это люди, которые пользуются общественным транспортом зимой, до сих пор не подохли от яростных атак микробов. В течение последних десяти минут на меня чихают и кашляют со всех сторон. Старикан, который сидит напротив, похоже, сморкается в свою футболку.
Я так устала, что готова уснуть прямо здесь, на втором этаже этого тряского, набитого до отказа автобуса. Слава богу, с работой покончено до Рождества! Ни мой бедный мозг, ни мое несчастное тело не вынесут еще одной смены за стойкой регистрации отеля. Я буквально засыпаю на ходу, хотя со стороны может показаться, что я полна сил. Планирую впасть в зимнюю спячку до начала следующего года, тем более что завтра я собираюсь вернуться в ностальгический уют родительского дома. В перспективе каникул в тихом небольшом городке есть что-то успокоительное, хотя не все мои детские воспоминания можно назвать счастливыми. Даже в самых дружных семьях случаются трагедии, была такая и в нашей. Надо признать, рана, которую эта трагедия оставила в моей душе, не затянулась до сих пор. Но я не собираюсь зацикливаться на этом, ведь Рождество принято считать временем любви и надежды. А также временем, когда можно отоспаться, что в данный момент для меня особенно привлекательно. Спать, спать и спать, просыпаясь лишь для того, чтобы наперегонки с моим братом Дэрилом и его девушкой Анной набить желудок всякими вкусностями и посмотреть какой-нибудь слащавый рождественский фильм. Ведь если что и способно побороть усталость, так это желание полюбоваться неким придурком, который, невзирая на жуткий холод, торчит под окнами жены своего лучшего друга с плакатом, сообщающим, что он будет любить ее вечно.
Прижимаюсь лбом к запотевшему стеклу и смотрю на Камден-Хай-стрит, залитую рождественскими огнями, на витрины магазинов, где выставлено все на свете – от кожаных курток до кошмарных сувениров. Сейчас только четыре часа дня, но над Лондоном уже висят сумерки. По-моему, сегодня вообще не было ни одного светлого часа.
Собственное отражение в окне подсказывает мне, что было бы неплохо вытащить из волос разноцветные блестки, которыми меня заставила посы́пать голову эта глупая корова, моя начальница. Вид у меня такой, словно я изображаю архангела Гавриила на рождественском представлении в начальной школе. Но мне лень даже пошевелить рукой. Тем более, людям вокруг абсолютно наплевать, как я выгляжу. На меня никто не обращает внимания: ни уткнувшийся в газету унылый толстяк, занявший своей задницей почти все рассчитанное на двоих сиденье, ни школьники, галдящие на задней площадке, ни сопливый старикан, который сидит напротив.
Шевелись, мысленно обращаюсь я к автобусу. Двигайся быстрее. Вези меня домой. Хотя сейчас, когда Сара, моя подруга, с которой мы снимаем квартиру, уехала к родителям, дома у меня довольно тоскливо. Я уже по ней скучаю. Ничего, завтра я тоже уеду, напоминаю я себе.
Автобус вздрагивает и останавливается. Я наблюдаю, как пассажиры проталкиваются к выходу, а другие теснятся у входа. Похоже, они решили проверить, сколько людей может втиснуться в один автобус.
Какой-то парень сидит на откидном сиденье под козырьком автобусной остановки. В руках у него книга в твердой обложке. Как видно, это не его автобус. Я обращаю на него внимание, потому что он выглядит совершенно безучастным к царящей вокруг суете, словно зритель в кинотеатре с 3D-эффектом, невозмутимо восседающий в своем кресле посреди калейдоскопа событий.
