Одиночка.
Пролог.
Жил да был один паренек, ходил в
школу, увлекался самоделками. Отец – инженер, мать – научный
сотрудник. Грянула перестройка, учителя в школах разбежались, отец
и мать взялись за ум сына, подтянули, подучили, а он взял – и в
армию.
Два года прошло как один день, и
вышел из паренька дембель. Новая форма, на груди медалька лучшего
стрелка, на плечах сержантские погоны, а в голове – пусто и
контракт сверхсрочника на пять лет службы в рюкзаке.
А пограничные войска, как оказалось,
есть и на границе Чечни. Там они даже более востребованы, чем в
других местах. Хлебнуть удалось всякого, но судьба хранила. Кому
суждено быть повешенным, утонуть не грозит.
Но всё когда-нибудь
заканчивается, закончилась и служба. Продлевать контракт не
стал. В рюкзаке уже не обоймы, а учебники. Пора и за ум
взяться.
И вот Москва, столица, все куда-то
спешат, суетятся, а его путь – по стопам отца, в МГТУ им. Баумана
на факультет Фундаментальных Наук. Знания за последние полгода
освежены основательно, и экзамены сданы на «отлично».
Первый год пролетел незаметно,
оставив за бортом не сумевших одолеть бурные реки научных знаний.
Но некоторые нашли рядом с собой спасательный круг в виде паренька
постарше, который не отказывается сделать курсач одногруппнику, и
даже денег за это не возьмёт.
К третьему курсу деньги пришлось всё
же брать, а то иначе некоторые личности начали считать лохом и
навязывать своё мнение окружающим. К пятому курсу он перешёл уже
исключительно на дипломные работы – денег это давало куда больше,
да и интереснее.
Не за горами уже виднелась
аспирантура, благо кандидатскую можно не делать, выбирай любую из
трёх заготовленных впрок, но судьба…
* * *
Глава 1.
Тот день из памяти выбило полностью,
потом только узнал о том, что был сбит, что виновник ДТП скрылся.
Только через три месяца узнал, когда из реанимации вышел.
В общей сложности провёл в больнице
полгода, и даже после сказать что выздоровел – сильно польстить.
Левая нога почти не гнётся, левой руки нет по локоть, и осколки от
рёбер все внутренности изранили. Как жив остался – загадка.
Жилья нет, квартиру сдали другому,
деньги пока были, но не особо много. Можно бы домой вернуться, но
родители ушли в лучший мир год назад, а без них квартира пуста, как
бутылка водки после нового года.
И эта ассоциация, видимо, была
неспроста, так как следующие несколько дней… или недель, я помню
только кусками и урывками.
Очнулся я в вытрезвителе со страшной
головной болью в компании с восемью отвратительно воняющих телами
бомжей. Тела были ещё тёплые и, судя по храпу, такими и собирались
оставаться. Я лежал, наслаждался «ароматами» и постепенно осознавал
глубину своего падения. Из этого осознания постепенно рождалась
мысль – после следующего «захода» очнёшься в морге, ну или уже не
очнёшься, что вероятнее…
* * *
Пока Игорь Иванович Сотов, двадцати
девяти лет от роду, давал себе страшную и не рушимую клятву
трезвости, события принимали необычный и весьма неприятный для
отдельной камеры вытрезвителя оборот. По короткому коридору
прогрохотал десяток ботинок большого размера полувоенного образца.
Ключ со скрипом провернулся в замочной скважине и дверь
распахнулась. Заключенные и глазом не успели моргнуть как добрый
десяток мужчин в пятнистом камуфляже, масках и с надписью «ОМОН» на
спине подхватили по одному заключенному и выволокли из камеры.
Таким же образом их протащили по участку к заднему выходу, вплотную
к которому был запаркован большой грузовик. Заключённых протащили
через открытую дверь в кузов и сноровисто приковали висящими на
поручне наручниками к стене фургона.
