Я посмотрела на часы и подавила острый приступ раздражения. Муж
опаздывал уже на полчаса, я замерзла, промочила правый сапог, и
поясница разнылась совсем некстати.
Чтобы я еще раз доверила ему встречать меня после урока в час
пик! Не хотела же, но супруг уговорил, ссылаясь на мерзкую осеннюю
погоду и мой ревматизм. К тому же я соблазнилась на возможность по
пути заглянуть к дочери, проведать их с внуками. Терпеть не могу
сидеть в пробках, на общественном транспорте добираться быстрее, но
тут не устояла.
Ей-богу, лучше бы сразу пошла к метро, а не торчала под
козырьком остановки. Решено: визит к дочери подождет до выходных,
ноги уже все равно мокрые, так что пятнадцать минут неспешной
прогулки ничего не изменят.
Я набрала номер мужа и двинулась по пешеходному переходу на
другую сторону улицы, когда по глазам вдруг ударил яркий свет.
Последним, что я услышала, был дикий визг тормозов.
Обрывки мыслей плавали в темноте. Так бывает, когда ты только
проснулся, еще не открыл глаза и не начал новый день.
В среду у меня три часа вокала со способной девочкой из
Щепкинского…
Не забыть бы сказать мужу, чтобы снял шторы в спальне, давно
пора постирать…
Аринка не успевает по английскому, надо поспрашивать у коллег
насчет хорошего репетитора…
Сын давно не звонил, как он там?..
Интересно, почему так холодно, опять Лешка стянул одеяло и
превратил его в кокон?
Я открыла глаза и резко, захлебываясь, вдохнула ледяной воздух
вместе с выплеснутой в лицо водой. Закашлялась, хватаясь руками за
горло, и попыталась сесть.
Что это? Совсем не похоже на нашу привычную уютную спальню в
бежевых тонах, и я вовсе не на своей кровати, а на каменном полу,
мокрая, окоченевшая и трясущаяся…
— Очнулась? — Голос ледяной, как та вода, которой облили.
Я заморгала и прищурилась от бьющего в глаза света, едва
различая склонившуюся надо мной высокую тонкую фигуру в каком-то
балахоне. Господи, что за дурдом?!
Некто тем временем, не дождавшись моего ответа, резко встряхнул
меня за плечи, а потом влепил несильную, но звонкую пощечину, раз,
другой… замахнулся и в третий, но я перехватила летящую в лицо
руку. Хватит!
В глазах, однако, чуть прояснилось, и я разглядела, что фигура в
балахоне — высокая светловолосая женщина, очень красивая, но очень
недовольная. Незнакомка вырвала руку, выпрямилась и теперь смотрела
на меня сверху вниз как на раздавленную козявку — безразлично, но с
некоторыми нотками презрительной жалости.
— Тебе не позволено умереть! Свет отвергнет тебя как не
исполнившую свой долг перед народом Ильриллиона! Вставай сейчас
же!
— Что за чушь вы несете? — вырвалось у меня непроизвольно.
Вставать я и не подумала, хотя сидеть с каждой секундой становилось
все холоднее и жестче.
— Фиондэль, вы уверены, что она в своем уме? — обратилась
женщина к кому-то, с брезгливой жалостью посматривая на меня. Так
могут смотреть на больное животное, но никак не на человека! —
Диндэниэль, конечно, всегда была глуповатой, но послушной. И
внезапно такая позорная выходка. Не ожидала от этой девчонки ничего
подобного.
Странно, кого это они обсуждают? Явно не меня, я уже и забыла,
когда девчонкой была...
— У леди случилась истерика сразу после того, как она узнала… —
О, тут еще кто-то есть? Какой необычный сон…
— Еще бы! — стервозно фыркнула блондинка. — Любая будет в ужасе
от такой судьбы. Пополнить гарем этого монстра! — Ее явственно
передернуло.
А голос стал еще противнее, когда она продолжила вещать явно в
расчете на мою совесть:
— Однако достойные дочери высоких домов, да еще из такой
захудалой ветви, должны быть послушны своим владыкам! А эта
мерзавка посмела принять яд! Как раз накануне церемонии! Ее
возвысили до титула принцессы Первого Дома — и подумайте! Какая
черная неблагодарность!
