Мне было шесть, когда отец впервые взял меня с собой на шхуну. Атлантический океан тогда казался мне бескрайней вселенной, вызывающей в моем детском воображении бурю эмоций и страстей. Океан виделся мне загадочным миром, хранившим в сердце большого кита множество тайн.
Это было утро 1951 года на берегу Атлантического океана, на Огненной Земле, в городе Стэнли с численностью около двух тысяч человек. Тогда город казался мне мегаполисом и, без сомнения, людным. Эта многолюдность отягощала меня, ведь я был интровертом. Как и сейчас, впрочем, им же и остаюсь. Мои рамки закрытости от внешнего мира часто, да что греха таить, день ото дня разрушала рыжеволосая девчонка, живущая по соседству, дочь капитана Хосе Мануэля Торреса, своенравная аргентинка Эва. Она была старше меня на несколько дней, чем часто апеллировала, загоняя мое эго в ловушку своего тщеславия.
Наш городок Стэнли в ту пору был удивительно спокоен, как и я тем ранним июльским утром, поймавший, как бабочку в сачок, настроение большого островного города. Климат на острове был близок к субарктическому, морскому. Пара градусов Цельсия на термометре – одним словом, холодно.
Но в тот день мое тело было наполнено огнем и ожиданием приключений. Сердце горело. Я был готов отправиться в путь совершенно обнаженным – на встречу с ветром и морской волной. Тогда я был еще несмышленым мальчишкой, даже не догадываясь, что этот день ознаменует выбранный мною курс. А погоня за счастьем станет призванием всей моей жизни.
Как и у моей аргентинской подруги, мой отец тоже был капитаном. Когда я был совсем маленьким, я говорил об отце: «Мой папа – капитан Великобритании, а у Эвы – Аргентины».
Наши дома соседствовали у подножия Атлантического океана – я и по сей день помню запах соленой воды.
Моя семья держала овец. Я тренировался в арифметике, подсчитывая их не только ночью, чтобы уснуть, но и днем. Компанию мне часто составляла Эва. Думаю, что ее больше забавляли овцы и впечатляло имбирное печенье, которое пекла моя мама пару раз в неделю по просьбам наглой соседки. Я был неким трамплином для достижения ею своих целей. Но все же мне хотелось верить, что какую-то роль Эва отводила и мне в своей жизни, и я не ошибся.
Наши дома смотрели друг на друга, словно близнецы, и были похожи как две капли воды. Если бы не овцы, я бы, наверное, смог их перепутать. После завтрака мы обычно сидели на берегу и смотрели на корабли, приходящие в Порт-Стэнли. Уже с того времени нас объединяло чувство ожидания встречи с человеком, которого сейчас, по прошествии долгих лет, я могу назвать не просто отцом, как и Эва, а своим героем.
Я ждал возвращения отца с моря по полгода, иногда и дольше. Мама кормила меня завтраками, играя со мной в игру под названием «Неопределенность». Но в один прекрасный день я не сдержался и взял календарь. Также в моей руке оказался карандаш, и появилось желание прояснить ситуацию, которая уже длительное время нарушала мой покой. Со всеми этими инструментами, полный решимости, я отправился к маме. Я отметил даты возвращения моего отца на Огненную Землю, пускай и примерные.
И вот этот день настал. Сегодня я его жду. Через пару месяцев должен прибыть и отец Эвы. Моя соседка сидела рядом со мной и что-то бормотала себе под нос. Я не мог разобрать многие слова. Слишком быстро она лепетала, словно журавль в мультике, когда на плеере зажевало кассету. Моя мама часто журила ее на своих уроках английского языка. Эва часто использовала в разговорной речи испанские слова. Английский язык ей сложно давался – так считала мама. Она коверкала слова, предпочитая испанский. Но я понимал ее, а она – меня. И прекрасно знал, что все у нее в порядке с английским и это лишь шалости моей чудной соседки из-за ее взбалмошного характера. Что касается меня и испанского, я учил его, но был полным профаном.
