Омниум распростёрся внизу до самого горизонта. Там клубящееся марево Рубежа устремляет к звёздному небу голубоватые Формирующие лучи, ткущие из окружающего пространства исполинские башни. Собираясь в кластеры, те образовывают непреодолимый каньон из чёрного стекла. Вот-вот гиганты могут заслонить весь небосвод, однако пока сквозь ещё внушительные прорехи между ними лучи восходящего солнца пробиваются к более повседневной малоэтажной застройке Санкт-Петербурга.
Правда, это не он, или, точнее, не совсем он. Здесь, в Омниуме, центральная и давно сформированная часть Перспективы остаётся неизменной. Её составляют кварталы прошедших эпох, разграниченные широкими проспектами, чего, признаться, порой недостаёт настоящему Питеру.
Новые же локации растут на Рубеже, как сейчас выдуманные кем-то (судя по всему, довольно внушительной группой) футуристические громады города будущего. Формирующие лучи, ограничивая пределы Проекций, способны создавать что угодно также быстро, как и стирать. Что-то остаётся, и тогда Перспектива расширяется, а Рубеж сдвигается дальше.
Однако новоявленным стеклянным гигантам точно не суждено задержаться тут надолго. Настолько кардинальные перемены требуют согласия большинства Мнемосов, а многим безусловно не по душе слишком реалистичный недостаток солнечного света. Какой бы свободной ни была виртуальность, если она касается социума – уж извините, нужно внедрять правила. А за их исполнением найдётся кому последить.
– Август, пятнадцать, пять-двенадцать, – докладываю точку отсчёта и готовность к работе через мысленный канал связи с Модератором сеанса. – Нитур В-213 Виктор Эм в систему погружён.
Обратный ответ собирается в сознании утерянной мыслью. Ощущение, будто что-то вертится на кончике языка, но срывается всякий раз, когда пытаешься его ухватить. Пока идёт отладка связи, делаю первый шаг по шероховатой плитке и хватаюсь за хромированные перила смотровой площадки ладонями. Металл как настоящий. Холодный. Звонкий от моих шлепков.
А внизу начинают гаснуть фонари ночного освещения. Далёкие башни заканчивают свой рост прежде, чем успевают загородить солнце. Его свет приятно щиплет кожу, пробегается по груди, прогревая её сквозь тонкую тёмную куртку, и хлещет по глазам. Как и в реальности, пространство от этого заливает цветными пятнами.
Изображение исчезает, и в нём остаются лишь многочисленные текстовые выноски, полупрозрачными подсказками всплывающие над объектами, находящимися перед моим ослеплённым взором. Среди них появляются «Лифт», «Пеший спуск» и «Быстрое перемещение сюда». Последняя надпись назойливо мельтешит в самом центре, куда бы я ни поворачивался.
Поспешно делаю пару шагов назад к зданию администрации Перспективы, подальше от края площадки, чтобы ненароком не свалиться вниз от дезориентации. Конечно, здесь падение даже с такой высоты меня не убьёт, но совершенно нет желания переживать его ввиду реалистичности ощущений.
Постепенно Омниум приводит виртуальную сетчатку в норму и позволяет заново увидеть созданный для умерших мир. Или правильнее будет сказать, для не желающих умирать дважды.
Как водится, у каждого есть три пути: налево пойдёшь – погибель найдёшь; направо пойдёшь – Супервентом станешь (но потом всё равно погибель найдёшь); а прямо пойдёшь – в Омниум попадёшь. Вот и играются все с этими тремя доступными судьбинами.
Я пока не решил, что выберу для себя. Но точно знаю, что не отправлюсь в путь налево – просто исчезнуть от старости, болезни или несчастного случая было бы глупо, имея альтернативы.
Вот возьмём программу «Супервент». Тут вообще никаких хлопот – пара кликов на «Госуслугах», и тебе уже готовят клон твоего тела с биоэлектронным мозгом, идентичным твоему собственному и неотличимым от него. Через обязательно вживляемый всем в детстве датчик чтения в «Заслоне» снимают карту твоего сознания и переносят в Супервента. А дальше – добро пожаловать в новую жизнь. Какие тут минусы? Супервенты тоже стареют, болеют и умирают.
