— Нечаева! Давай ток!
— Семеныч, перестань кривляться! Или
после праздников останешься без премии, — проворчала я, с трудом
отобрав у заметно подвыпившего санитара электроды дефибриллятора. —
У начальства терпение не безгранично: сломаешь прибор, и твои запои
станут отличным поводом для увольнения. Весь коллектив, вместе
взятый, не поможет.
— Зануда! Не найти тебе мужика, так
и знай, — обиженно буркнул Семен Семеныч, один из санитаров ночной
смены и старожил нашей больницы. Пошатываясь, он вышел из палаты
интенсивной терапии в приемном покое и побрел по коридору,
наверняка в самую дальнюю подсобку, где в ведре с швабрами прятал
бутылочку «беленькой».
Проводив его спину хмурым взглядом,
я осмотрела комнату, где принимали «тяжелых», экстренно поступивших
пациентов. Просто проверила, вдруг этот вечно под мухой жук еще
чем-нибудь решил поиграться. Вроде все на месте и готово к любым
ситуациям. И даже выглядит солидно для нашей больницы в маленьком
провинциальном городе.
Вздохнув, я вернула на место
электроды и отправилась в ординаторскую, хотелось хоть глоток чая
успеть сделать, а то сестрички из «приемника» сообщили, что нам
вот-вот привезут очередного бедолагу по скорой. Дежурить в
праздники — сомнительное удовольствие, однако деваться некуда.
Сложно отказать в подмене, когда об этом с жалобной настойчивостью
просят коллеги. У них мужья и дети, куча родных, или любимые собаки
не переносят одиночество, еще любовники, а у меня никого.
Праздновать в пустой квартире в
одиночестве — тоскливо. Родители несколько лет назад ушли один за
другим, я была поздним ребенком, и их время пришло, несмотря на то,
что мне чуть больше сорока. С дальними родственниками не общаюсь,
семьи нет. Любовника пока или уже нет. Так что можно и на смене
лишний раз посидеть.
Знакомо загрохотали колеса каталки,
двери приемного покоя открылись, и в приемник ввезли сильно
нетрезвого мужчину с ножом в плече. При этом он пытался встать,
всех громко посылал по известному адресу и явно не чувствовал
неудобств с совершенно лишним элементом в своем теле. С недоумением
выслушав его короткое выступление и оценив ранение, я повернулась к
сестре.
— Маш, по этому красавцу вызывайте
хирургов с третьего этажа, я-то при чем?
— Татьяна Сергеевна, сегодня все
нечаянно так вышло. Горадорев с утра слег с температурой и рвотой,
Пал Саныч с самого обеда пытался ему замену найти на ночную смену,
но… не смог. Воронов в отпуск на юг вчера улетел, Порфирьев утром
смену сдал и свалил в лес с мужиками на заимку какую-то, они там по
дороге уже отмечать начали. Васильев трубки не берет. А вы же не
только ортопед, но и хирург общего профиля. Практиковали… Вот
заведующий и решил, что на крайний случай и вас достаточно для
экстренных случаев…
Нашел Горадорев время «заболеть»!
Сильно сомневаюсь в его недугах, они проявляются именно на
праздники.
В нашей глуши была острая нехватка
врачей, поэтому приходилось вертеться. Уже осознавая, что ничего
изменить не могу, самого заведующего заставить дежурить ночью я
точно не смогу, уже просто хмуро ворчала:
— Теперь я только ассистирую на
таких операциях, а не провожу их в одиночку.
— Пал Саныч сказал, вы прекрасный
хирург, и он до сих пор не может понять, с чего вы в ортопеды
ушли?!
— А мне сказал: Татьяна Сергеевна,
вы большая молодец, ведь нашей больнице как раз катастрофически не
хватало ортопеда… — с иронией парировала я.
— Так что с этим делаем? Его все
равно некуда везти: сегодня вы дежурите, — вернул наше внимание к
насущной все громче поющей проблеме фельдшер скорой.
Когда-то я думала, что моя стезя
исключительно — хирургия. Сейчас чувствую… стара я стала, внимание
притупляется, вены на ногах полезли, суставы ломит и хвост
отваливается. Чуть не забыла как-то в пациенте операционный тампон,
вот вышел бы знатный скандал. В общем, сперва я перешла на более
легкие операции, а затем решила сменить специализацию. Рисков
меньше, во всех смыслах.
