Рукопись принадлежит
Университету
Долины-между-Мирами
Часть первая
Глава первая
В тот день, камнем упавший в
застойные воды провинциального города Меары, с утра зарядил мелкий
нудный дождик. И к вечеру по кривым улочкам сверху вниз текли
ручьи, образуя в низинах бурлящие водовороты, в которых плескался
раствор конского навоза, взвесь глины и чернозема, смытых с
проезжающих через городок телег и всевозможных повозок. Эситея
добиралась до своего маленького домика, приподняв выше щиколоток
длинные юбки и подол плотного плаща. Настроение от такой прогулки
не улучшилось. Она поднялась по выщербленным каменным ступенькам в
свое одинокое жилье, зажгла тусклый фонарик над входом – уже почти
стемнело – открыла дверь и оказалась в маленькой прихожей, где и
сняла грязные сапоги и промокший плащ.
Мерзкое настроение, в котором
девушка сейчас пребывала, вполне характеризовалось изречением:
кругом подлость, трусость, обман. А также беспросветная эгоистичная
корысть. В общем, каждый человек когда-нибудь в таком настроении
пребывает. А если нет – то, значит, он сам такой. В смысле,
беспросветный, эгоистичный и корыстный. Сама себя Эситея настолько
беспросветной считать никак не могла, и она прошла из прямо на
кухню, с целью отвлечься от тягостных дневных впечатлений. Зажгла
лампу, с нижней полки огромного деревянного шкафа достала бутылку
наливки и мерный стаканчик, поставила это добро на массивный, под
стать шкафу, деревянный стол. Потом забралась с ногами на широкую
скамью, устроилась поудобнее среди кожаных подушек и опрокинула в
рот первый мерный стаканчик наливки. Аромат летних трав и ягод
наполнил душу теплом, а крепкий спирт согрел горло. Надо было
встать, достать что-нибудь на закуску, но у Эситеи внезапно
кончились силы.
Сколько она выпила этих стаканчиков,
девушка не знала, считать было некому, но вдруг в дверях возник
расплывчатый глюк в виде мужчины, который внимательно на нее
смотрел. Масляная лампа, слабо освещавшая кухню, вспыхнула ярче.
Глюк исчез. Но во входную дверь настойчиво постучали.
– Ну что за свиньи там еще
приперлись?! – возмутилась Эситея, с трудом сползая с лавки.
Кое-как, держась за стенку, она снова добралась до прихожей и
потянула незапертую тяжелую дверь на себя. За дверью, под ветвями
мощной, но чахлой и мокрой по зимнему времени смоковницы, озаряемые
светом маленького фонарика над входом и синевато-белым сиянием
факелов, политых какой-то дрянью, явственно возникли черты капитана
городской стражи.
– Э-э-э, госпожа дикеофора, мы
обыскиваем все дома на этой улице, ищем преступника.
– У меня в доме? – удивилась Эситея.
– Сдурели? Я и в хорошем настроении к себе домой преступника не
пущу, а сегодня у меня настроение плохое.
Слова подбирались с трудом.
Капитан откинул мокрый капюшон, в
руках у него ярко сверкнул какой-то артефакт, с помощью которого
наивные стражники определяли, врут им или нет. Иначе эти грубые
мужланы отличить правду от лжи не могли.
– Вроде и вправду никого не прячет,
– неуверенно сказал капитан.
– А разве определитель лжи на
дикеофорах срабатывает? – с сомнением поинтересовался один из
стражников.
– Срабатывает.
– А на пьяных дикеофорах? – с
неверием в голосе переспросил стражник.
– На всех срабатывает! Или ты
сомневаешься в моих словах? Ты прямо скажи.
Эситея уцепилась за косяк двери.
Свежий прохладный воздух, который ее поначалу протрезвил, утратил
свое благотворное воздействие.
– Мало мне было старостихи и ее
наглого сынка, – пьяно пожаловалась она, – еще и стража
приперлась.
– Не обращайте на них внимания,
госпожа дикеофора, – с отеческими нотками в голосе сказал капитан.
– Не все люди такие.
– По-моему, все.
– Ладно, пойдемте дальше, парни.
Оставим госпожу дикеофору. У нее сегодня был трудный день.
