Пролог
Кап. Кап. Кап.
Тяжелые капли октябрьского дождя застучали по подоконнику,
легли крупными пятнами на асфальтовую дорожку, усыпанную желтыми
листьями, и наконец с первым порывом ветра ударили в стекло.
Заскользили вниз изогнутыми линиями, холодные и отстраненные, все
ускоряя и ускоряя свой бег…
Уже через минуту фигуру за окном стало не рассмотреть,
остался лишь черный силуэт, но я знала, что это он.
Мое сердце, мой враг и моя любовь.
Сегодня все было иначе. Сегодня мы оба знали – я вспомнила
все.
Глава 1
Лена
Первый раз я увидела его, когда отец (тогда я еще думала, что
Марк Холт, этот блондин-здоровяк с орлиным носом и хищными серыми
глазами – мой отец) вернул нас с матерью из Хьюстона штат Техас в
родной для него Сэндфилд-Рок.
Мне только что исполнилось одиннадцать, я поступила в среднюю
школу и музыкальный класс, и даже обрадовалась, когда однажды после
завтрака мама задержала меня на кухне нашей маленькой съемной
квартиры и сообщила, что мы возвращаемся домой. По-настоящему
домой, туда, где ее ждал муж, а меня – теплый кров и семья.
Всю мою сознательную жизнь мы переезжали с места на место –
Орегон, Аризона, Техас. Стоило матери зайти в тупик с работой, или
появиться рядом слишком назойливому ухажеру, как она собирала вещи,
усаживала меня в машину – наш подержанный «Форд Краун Виктория» с
рамным шасси, включала зажигание и выезжала на скоростную
магистраль, где выжимала газ до ста миль в час и увозила нас в
новый город.
Тогда, сообщив о новости, мама запнулась. В ее тонкой руке был
бокал с вином – наверняка с самым дешевым и дрянным, а в больших
глазах застыло странное выражение – будто она смотрела сквозь меня
в свое прошлое. Но на фоне узкого окна с облупившейся краской
белокожая и золотоволосая Адели Мартен, в вишневой шелковой
сорочке, оголившей ее красивые плечи, смотрелась великолепно. Во
всяком случае, для меня.
«Марк так и не женился, наш брак по-прежнему не расторгнут,
так почему бы и не попробовать еще раз. В конце концов, даже зайцу
приходит время лечь на спину и сдаться на милость охотника, раз уж
его лапы оказались недостаточно быстры и сильны. - Вот что она
тогда сказала и улыбнулась: - Не правда ли,
чирок-трескунок?
Перелетные птицы - так она нас называла, и я кивнула:
- Правда, мам!»
Есть люди, которых одиночество закаляет. Обтесывает острыми
гранями, дубит характер встречным ветром, заставляя врастать в
общество корнями и становиться сильнее. Но моя мама была не из
таких женщин. Душа Адели Мартен вмещала в себя очень мало
прагматизма и много свободы. Не той свободы, которая раскрепощает и
берет начало из твердого грунта достатка и благополучия, иначе она
давно бы нашла себе какого-нибудь богача из тех, что всегда
крутились поблизости, и зажила припеваючи. А той, что до последнего
заставляла ее собирать вещи, платить по счетам и уезжать по
автомагистрали в неизвестность. Которая необходима, как воздух.
В свои одиннадцать лет я уже стала кое-что понимать из взрослой
жизни – как матери трудно со всем справляться, и как все ниже
опускается горизонт ее неба. Как все больше тревожит моя тоска по
оставленным друзьям и мечта обрести настоящий дом, в большой
гостиной которого обязательно будет стоять рояль.
Ну, ладно, не рояль – я и сама хихикала над этой мечтой,
рассказывая о ней маме, а хотя бы пианино (мой недорогой синтезатор
постоянно ломался), иначе как мне учиться играть? А играть я очень
хотела.
Думаю, что именно последнее и побудило маму вернуться в
Сэндфилд-Рок. В конечном итоге вовсе не к Марку, а в город, в
котором она родилась, и где бы он все равно не оставил ее в покое.
Сейчас я в этом почти уверена.
А еще в том, что ее первым условием Холту – было условие
обеспечить ее девочке сказку. Именно поэтому Марк назвался моим
отцом, а я поверила.
