Крылья птиц ритмично хлопали в воздухе, разгоняя невесомые белые облака. Я старалась не выглядывать из-под каменного навеса, но было ясно, что нас заметили. И мимо ламбикуры не пролетят.
Выпустив меня из объятий, Эрик заметался по пещере. Кинулся к комоду, выпотрошил верхний ящик, затем нижний. Выругался, поминая троллей и моего папашу.
– Да где они? Не может быть, чтобы я не запас ни одной привязки!
– Портальной?
– Именно, куколка, именно… У нас секунд тридцать, чтобы убраться с этой скалы.
Валенвайд кинул тревожный взгляд на обрыв, за которым начинались непроходимые леса Румынских Дебрей. Поглядел на мои израненные колени, на рваные туфельки, на дрожащие в панике руки. И продолжил мучить шкафы.
– Что происходит? – подала я голос. – Как они нас нашли?
– Не нас, а вас. Они шли на ауру, учуяли вашу каплю, – прошипел Эрик и раздраженно вдолбил в стену кулак. На костяшках выступила кровь, пещеру омыло бесценной жидкостью, но вампир даже не покривился.
Точно, когда ламбикуры появились, я в логове Валенвайда была одна. Он вернулся, почуяв беду. Вернулся ко мне. Вампиры не бросают свою добычу…
– Они снижаются, – нервно прошептала, выглянув из-под навеса.
Стаи почти соединились в одну. Ламбикуры были так близко, что я смогла разобрать двух вожаков – птиц крупных, мощных, с лоснящейся кудрявой «шерстью».
– Ох, стерва Судьба, поздно! – Эрик бросил поиски и вернулся ко мне. Ткнулся носом в лоб, вдохнул. – Дебри славно путают след, даже морф-почтовик заплутает… Но не стая ламбикуров, Вероника. Как некстати я расчувствовался…
– Что?
– Человечность всегда губит дикую тварь. Таков закон. Я не могу нас переместить, – напряженно ответил Эрик и теснее прижал меня к себе. – Сейчас во мне кричит совсем не та половина.
Глубокие морщины прорезали вампирский лоб. Пальцы Валенвайда впились мне в спину, вмялись в ткань плаща.
Я слабо понимала, о чем он говорит и почему не двигается. Эрик замер, сосредоточился, будто за отведенную минуту надеялся впитать мои запахи и вкусы.
А нам стоило бы бежать. Или лететь. Только куда?
Чутье гнало, нашептывало, что еще не поздно укрыться в Румынских Дебрях. Правда, я не очень-то приспособлена к выживанию в горах и лесах. Среди лавасилисков и саблехвостов. Вряд ли поблизости проходит экскурсионная тропа с мобильными закусочными и кабинками общественных телепортов…
Голод крутил живот, ноги размякли после недавнего сумасшествия. Тканевые свадебные туфли готовились испустить дух. Много я в них пробегу?
Ламбикуры зашли на круг. Стаи соединились, рассредоточились кольцом и повисли в небе, точно огромный пернатый венок густо-фиолетового оттенка. С бакалажановых перьев посыпались голубые искры.
– Бежим! Пойдемте, Эрик, скорее! – взмолилась я, наблюдая нескончаемый дождь из голубых всполохов. Наверняка это что-то нехорошее.
– Вы не видите? Поздно. Они уже сбросили сети.
– Какие еще сети? – задохнулась я.
– Непробиваемые, ягодка! Ох, идиот граф, как будто я могу сейчас телепортироваться… после такой ночи… – шипел Эрик, выжигая взглядом шумную стаю.
Его губы кривились в безумной усмешке, но багровые глаза сочились болью. Невысказанным. Он тоже предчувствовал дурное.
Голубые искры, падавшие с неба, соединялись в тонкое кружево чар. Опоясывали, окаймляли пространство вокруг нас. От края обрыва до пещеры, от купальни до леска за горой. Точно кокон призрачного шелкопряда. Преграда невидимая, но надежная.
– Зачем им делать антипортальную стену?
– Нас ловят. Загоняют. Не дают уйти, – отрывисто объяснил Эрик.
Круг над головой сужался, и кокон становился все меньше. Ветер от сотни крыльев поднимался нешуточный. Волосы трепало и набрасывало на лицо черной вуалью, плащ хлопал по бокам.
