Я не знаю, почему не паниковала и не
нервничала. Словно все происходило не со мной. Апатично наблюдала,
как Адина ходит по двухместной палате, где ни разу так и не
появилось соседей, судорожно удерживая в руках телефон, пытаясь до
кого-то дозвониться и ожидая от кого-то звонков в ответ. Как только
начинался разговор, она торопилась выйти, словно это не должно было
касаться моих ушей. А когда возвращалась, вид ее как будто
становился только тревожнее.
Моя реальность с первого дня
пробуждения походила на полусон. Хотя чувства постепенно
обострялись – совсем транквилизаторы не убирали. Поэтому я не
испугалась, когда после визита врача, сделавшего последний осмотр и
давшего рекомендации, в палату внезапно вошли двое незнакомых
мужчин в черных деловых костюмах. Они смотрелись очень неуместно.
Как будто дверью ошиблись. И зданием.
Но лица незнакомцев были серьезны, а
голос непреклонен, когда они сообщили женщине – назвавшейся моей
матерью, что я должна ехать с ними.
С этого и началась ее необъяснимая
суета…
Адина позволила мне называть ее по
имени. Так было проще для меня, но явно не для нее. За все время ко
мне приходили разные посетители, но эта женщина – чаще всех и,
наверное, я успела в какой-то степени привыкнуть к ней. Но к
сожалению абсолютно не чувствовала привязанности, как к матери.
Так странно… Не узнавать собственных
родных. И жутко неприятно видеть в глазах женщины боль,
переживание, но быть не в силах откликнуться.
– Адина, что происходит? – спросила
я, когда она вернулась в очередной раз из коридора и замерла у
окна, впившись в него невидящим взглядом. – Кто эти люди?.. И кому
вы постоянно звоните?
Несмотря на приглушенные эмоции,
внутри все же стягивался узел настороженности. А Адина вздохнула и
неожиданно сказала:
– Они не помогут.
– Кто?.. – озадаченно уточнила
я.
– Мужчины отказались вмешиваться, –
обреченно объявила она, будто не услышав меня.
Женщина, с приятным круглым лицом и
карими глазами, впервые вела себя так необъяснимо рассеянно и
взволнованно. В какой-то момент, словно очнулась и подошла к койке,
на которой я сидела.
– Не бойся, – проникновенно сказала
она, обняв ладонями мои плечи. – Все будет хорошо. Мы… Мы поедем с
этими людьми. Но потом, как я тебе и обещала, вернемся домой! Я
уговорю его. Я попробую…
– Что? – заторможено обронила я. – О
ком вы говорите?
– О твоем муже, дочка.
Сердце гулко стукнуло в груди, и
эмоции словно разом всколыхнулись. Я уловила, как Адина опустила
глаза, будто стыдилась этого внезапного признания.
– Я не понимаю… Подождите, у меня
есть муж?.. – спросила я, уверенная, что она оговорилась, не
иначе.
– Только официально! – горячо
воскликнула женщина. Она опустилась на корточки, взяла меня за руки
и проникновенно заглянула в глаза. – Я не знаю, для чего этот
человек вздумал видеть тебя, но вас более ничего не связывает,
уверяю. Бумажки не в счет.
Я увела напряженный взгляд в
пространство. У меня не было причин не верить Адине, ведь с того
времени, как я очнулась, ко мне приходили всего несколько мужчин –
двоюродные братья и отчим. Никого другого, кого бы я могла принять
за мужа, ни разу в моей палате не было!
Глаза невольно сосредоточились на
пальцах левой, потом правой руки. Я может ничего не помнила, но
откуда-то знала, что на безымянном должно быть кольцо,
символизирующее замужество. Однако не нашла его.
– А я… обязательно должна ехать? –
спросила я встревоженно, посмотрев на Адину, которая застыла у
второй койки, где находились почти собранные сумки с моими
вещами.
– Нам стоит сразу с этим
разобраться, – твердо ответила она, хотя по всему было видно – ей
тоже очень не хочется этого. – Не переживай – я буду рядом.
Возможно, он просто хочет… Не знаю, может быть уладить вопрос с
документами?
